Он подошел к дому, где когда-то жил. На лифте поднялся на третий этаж. Дверь ему сразу открыла жена. Он оказался в голубой сфере.
— Женя! — вскрикнула жена и заплакала.
— Ты знаешь обо мне?
— Конечно. Теперь все это знают.
Она поставила видеокассету. Прокрутила… Человек из дипломата увидел себя, барахтающегося в пене моря. По экрану телевизора побежали буквы:
«То бурное море из лучшего пива „Silvestro“.
Оно действует сильнее, чем взрывчатка. От него кружится голова.
„Silvestro“ сшибает с ног. Но если у вас есть такое же терпение, как у Жени, вы всегда достигнете берега.
Семья Жени получает новую квартиру и сто тысяч долларов.
Передача организована совместной российско-американской компанией „Silvestro“ при участии Партии любителей пива».
Спасибо, Женя. Sorry!
Перед его глазами вспыхнули две сферы — розовая и голубая.
— Мы разбогатели, — смеялась жена. — Понимаешь, Женя? Ты герой.
— Ерунда. Мама мне сказала: «Терпи». Прощай, я ухожу в розовое, к маме.
— Женя, опомнись! Твоя мама давно умерла.
— Может быть, но я ухожу туда, — и он неопределенно махнул рукой.
— Ты не хочешь посмотреть на детей?
— Прости, мне трудно говорить.
Голубая сфера исчезла.
Не оглядываясь, он подошел к двери, хлопнул. Щелкнул замок.
И он понял, что щелкнул замок на дипломате. Чья-то рука подняла его и понесла.
В красной сфере он быстро растворился, исчезнув в бесконечности.
Бугайкин женился поздно. И лет ему было поздновато, за пятьдесят. Правда, он осилил кандидатскую и работал научным сотрудником во ВНИИ Потустороннего Излучения Счастья.
У самого Бугайкина счастье вытеснялось стыдливостью. Он стыдливо глядел на всякое движение в нашей стране, и даже на президента и уборщицу в институте.
При такой стыдливости ему было трудно присоединить себя к иным, не мужским формам существования. Стыдливая улыбка на его лице отпугивала женщин, и они сворачивали с его жизненного пути в сторону.
И вдруг Нина Шульженко из Ближнего Зарубежья напихнулась на него в метро силой давления толпы. Была она в теле. И это тело у нее было все впереди. Она несколько придавила Бугайкина и спросила:
— Я вас не придавила?
Бугайкин хотел засуетиться, стыдливо отодвинуться, но давление толпы усиливалось. И Нина сходу поняла, что тут как раз проходит граница между Ближним Зарубежьем и квартирой в Москве.
— Ой, как хочется в кино, — будто случайно вырвалось у нее.
А Бугайкин стыдливо подумал: «Ведь мне придется на ней жениться». Этих слов он не произнес, да Нине и ни к чему. Через два дня она устроилась подавальщицей в кафе «Махаон». А через три — уже привела в однокомнатную квартиру Бугайкина чиловика, как она называла и самого Бугайкина.
