— И очень хорошо.
— А Джонни-бедняку и Арнике?
— Ты сама должна понимать, что об этом не может быть и речи!
— А вот братьям Чересчур это почему-то пришло в голову.
— Из-за дурного склада ума они и страдают.
— Это я понимаю. Были бы они дружны, пошли бы да помогли своему двенадцатому брату? Да?! Вот и не пришлось бы стонать и стенать, всем-то вместе куда легче управляться с делами!
— Верно! Именно это Арника и собирается объяснить им.
— Если бы у нас было бы так же, как у братьев Чересчур — у тебя заболело и мне сразу же больно, это хорошо или плохо?
— Я думаю, мы и сейчас как братья Чересчур. У меня очень сердце болит, если с тобой что-нибудь случается.
— Я о другом думаю. Вот если бы, скажем, я упала, набила бы себе синяки, оцарапалась, мне было бы больно. А у тебя тоже появились бы синяки и царапины?
— А по-твоему, это хорошо или плохо?
— Но ведь я бы тогда бегала осторожнее, чтобы не упасть и непричинить тебе боль.
— Очень мило с твоей стороны.
— А ты бы меньше курил, чтобы я по утрам не кашляла?
— Тогда бы я, наверное, совсем бросил курить.
— Вот и хорошо. Мы были бы внимательнее друг к другу. Так пусть же Арника скажет братьям Чересчур, чтобы они заботились друг о друге, хорошо?
— А она уже сама им это объясняет.
— Эх, вы, глупцы несчастные! — проговорила Арника. — Вы готовы скорее на берегу задохнуться, чем прыгнуть в воду и помочь брату! Готовы три дня мерзнуть и голодать, вместо того чтобы помочь вашему родному брату выбраться из леса!
— Вот еще! Так мы и будем друг за другом бегать да в воду прыгать? — заворчали братья.
— Но ведь вы могли бы быть самыми счастливыми людьми на свете, — продолжала Арника. — Любой из вас, попав в беду, мог бы рассчитывать на помощь остальных одиннадцати. Среди вас могли царить доверие и любовь.
— И правда, — задумчиво произнес старший брат, а остальные круглыми от удивления глазами уставились на Арнику. — Как нам это раньше в голову не пришло?
И тут они опять застонали: двенадцатый брат, видно, взвалил себе на плечо бревно. Но теперь уже братья Чересчур мгновенно вскочили со своих мест и побежали. Они помчались навстречу брату — помочь ему. Для двенадцати человек бревно оказалось таким легким, что они и веса-то его не почувствовали. И не пришлось им стонать и стенать от тяжести. Братья легко несли бревно и вдруг хором закричали:
— Эй, глаза щиплет. Кто это из нас плачет?
— Я, — проговорил двенадцатый брат. — Плачу от радости.
