Примерно через месяц из роддома в наше отделение перевели Тамару, дочку моей пациентки. Осложнение во время тяжелых родов — разрыв лонного сочленения. Тамара родила двойню.
Трижды в день закованная в гипс женщина приносила в больницу на кормление двойняшек, с коляской спускаясь и поднимаясь по длинной лестнице-тропе. Я буквально ощущал физическую боль, видя ее страдания. От уколов морфина она отказалась.
— Нет, доктор, я не боюсь стать наркоманкой. Я уже не успею. Но наркотики не сочетаются с ответственностью за двух появившихся на свет внуков. Я обязана дотянуть до выписки Тамары из больницы.
Вероятно, страдания этой женщины заставили меня впервые задуматься над тем, как убыстрить процесс заживления ран, в том числе — сращения отломков при переломах.
В день выписки Тамары из больницы ее мама принесла мне большую картонную коробку, в которую был упакован тишбар. Отметая мое сопротивление, она сказала:
— Я наслышана о вашем бескорыстии и сама уже знаю вас достаточно хорошо. Это не плата за лечение, не гонорар. Это память о человеке, вместе с которым вы перенесли его страдания.
Она умерла на следующий день. Она дотянула. Как?
Изумительные букеты роз, каждая из которых шедевр Божественного искусства, я несколько раз получил от пациента, описание которого было первым случаем в мировой медицинской литературе.
Будучи раненым танкистом, лежа в палате, вмещавшей шестнадцать доходяг (восемь из них умерли), я мечтал о том, как здорово было бы пришить ампутированную конечность. Мечта эта не оставляла меня и в медицинском институте и после, когда я уже был врачом и знал, с какими невероятными трудностями, не только техническими, но и биологическими, пройдется столкнуться врачу при попытке пришить ампутированную конечность. О моей мечте знали коллеги в отделении и врачи скорой помощи, со многими из которых я был в самых лучших отношениях.
18 мая 1959 года в два часа дня я снял халат, собираясь пойти в поликлинику, где вел ортопедический прием, когда меня позвали к телефону. Звонили из станции скорой помощи:
— Ампутировано правое предплечье. Аккуратно отрезано фрезой. Везти больного к вам? Он не вашего района.
— Немедленно!
— Да, предплечье висит только на кожном лоскуте шириной четыре сантиметра. Отсечь его?
— Не надо.
Через несколько минут карета скорой помощи доставила пациента. Слесарь-сантехник двадцати шести лет додумался разрезать на фрезерном станке металлическое кольцо, держа его в руке. Оставшаяся узкая полоска кожи не меняла картины ампутированного предплечья. Больного немедленно взяли в операционную. Начал я с фиксации отломков лучевой кости, чтобы создать хоть какую-нибудь непрерывность. Локтевую кость, слегка раздробленную, решил пока не трогать. Если рука приживет, подумал я, в крайнем случае, смогу прооперировать локтевую кость потом.
