— Бедный маленький сазандар! У меня тоже нет матери, но у меня есть отец. Он держит духан у аула. Он армянин. Знаешь ты духан армянина Аршака? Нет, не знаешь? Это отец мой… Пойдем со мною, миленький сазандар… Мы накормим тебя в нашем духане, а ты нам споешь за это свои песни. Я люблю песни, и гости в духане тоже будут их слушать и дадут тебе блестящие абазы… Пойдем, миленький сазандар.
Ночь в горах не предвещала ничего доброго; а голос девушки был так нежен, и сама молоденькая армянка выглядела такой ласковой, что я согласилась на ее предложение.
— Как тебя зовут? — спрашивала она меня дорогой.
— Беко! — ответила я, не моргнув глазом.
— Ты знаешь много песен, Беко?
— Много знаю. К несчастью, моя волынка сломана и я не могу играть на ней, но мой голос чист и звучен, и я знаю много хороших песен.
— Ну, вот мы и пришли! — воскликнула моя новая покровительница.
Мы действительно стояли у дверей духана, из которого неслись шум и хохот гостей.
— Отец, — крикнула Като (так звали девушку), вводя меня в большую, заполненную клубами табачного дыма комнату, где запах бурдючного вина сливался с запахом сала и баранины, — я веду к тебе гостя.
Толстый армянин, с крючковатым носом и бегающими черными глазками, недружелюбным взором окинул меня и грубо крикнул:
— Зачем привела нищего песенника? Много их шляется! Духан не ночлежный дом.
— Но он сазандар, батюшка, — вступилась за меня Като, — он знает песни.
— Какое мне дело до твоего сазандара и до его песен! — грубо крикнул армянин, но тут гости, фигуры которых постепенно стали вырисовываться из облаков дыма, вступились за меня.
— Почему бы и не попеть немножко маленькому сазандару… К тому же он тих, как курица, и выглядит девчонкой.
Гостей было несколько человек, они пили и курили; трое из них играли в углу в карты.
— Ну, ладно, оставайся, — разрешил хозяин, — и потешь господ.
В ту же минуту Като поставила передо мною блюдо дымящегося шашлыка. Я не ела ничего горячего со вчерашнего дня и поэтому приправленный прогорклым салом шашлык показался мне очень вкусным.
— Ну, а теперь пой, сазандар, — приказал содержатель духана, когда тарелка, поданная мне, опустела.
Я храбро вышла на середину комнаты и, взглянув на улыбающуюся Като, запела:
«В горной теснине приютился духан… В нем бойко торгует старый Аршак… У Аршака дочь красавица Като… У Като черные очи и доброе сердце. Ей жаль бедного сазандара, попавшегося на дороге. Она приводит его в духан и дает ему есть. Сазандар благодарит Като и желает ей доброго жениха. А гости в духане смотрят на Като и говорят: „Это добрая девушка. Взять ее к себе в дом — значит получить благо, потому что доброе сердце жены — величайшее богатство в доме Грузии“…»
