Пономарев приводит свидетельство, показывающее, что Щербаков в свою очередь тоже весьма прохладно относился к Хрущеву. На XVIII съезде ВКП(б) Щербаков выступил с докладом и ни разу не упомянул в нем своего предшественника. Для сравнения: Г.М.Попов, второй секретарь как при Щербакове, так и при Хрущеве, расточал многие похвалы в адрес последнего — факт, который особенно выделяется на фоне щербаковского молчания.[246]
Опираясь на рассказы членов семьи Щербакова и документы московского Главархива, Пономарев постарался опровергнуть множество ходульных обвинений, выдвинутых в воспоминаниях Хрущева; например, его утверждение, что Щербаков был, дескать, «подвержен пороку пьянства».[247] Между тем, по словам детей и сослуживцев, Щербаков почти совсем не употреблял спиртного. Пономарев приводит примеры двуличного отношения к членам семьи Щербакова после его кончины. Пока был жив Сталин, Хрущев демонстрировал симпатию к осиротевшему семейству, но когда сам пришел к власти, по его личному распоряжению Щербаковых лишили дачи, а все принятые ранее постановления о чествовании Щербакова были отменены.[248]
Не кто-либо, а сам Хрущев обладал «ядовитым, змеиным характером».[249] Несмотря на политическую близость, Анастас Микоян осудил Хрущева за его недобросовестность и нелояльность к людям, а также за приверженность к искажениюисторических фактов.[250] Отчего Хрущев был так враждебно настроен к Щербакову и его семье? Почему он столь откровенно ненавидел персонально Щербакова?
В мемуарах Хрущев почему-то обходит молчанием роль Щербакова в разоблачении А.В.Снегова — одного из участников заговора 1937 года. В 1950-е Хрущев близко сошелся со Снеговым, и, освободив его из заключения, назначил на важный пост в МВД СССР. Впоследствии Хрущев не раз прибегал к консультациям Снегова, а в 1956 году процитировал его письмо в «закрытом докладе». По словам зятя Хрущева Алексея Аджубея, Снегов был другом и доверенным лицом Хрущева.[251]
Современные историки считают, что Хрущев стремился скрыть истинный размах и характер своего участия в массовых репрессиях. В сталинские времена злоупотребления в этой сфере становились причиной для предания суду и последующего вынесения смертных приговоров многим из партийных чиновников и руководителей госбезопасности. Из чего следует: на протяжении почти двух десятилетий Хрущев боялся раскрытия своей роли одного из крупных организаторов массовых незаконных репрессий. Его страхи были тем сильнее, что он, как предполагается, сам участвовал в правотроцкистском заговоре и просто чудом избежал разоблачения.
