Лорен открыла глаза.
Он лежал на спине, подложив руку под голову, страдальческим взглядом упершись в потолок. Он даже не попытался дотронуться до нее, но когда заговорил, голос его звучал мягко, настойчиво, просительно.
— Начнем с начала, — терпеливо сказал он. — Ты полностью утратила память? Ты совсем не знала, кто ты?
— Да. Восемнадцать лет — как будто их и не было, — она попыталась щелкнуть пальцами для убедительности, но даже на это не хватило сил.
— Так ничего никогда и не вспомнила? — Он все еще смотрел на нее, и от этого у Лорен возникло желание, чтобы он потянулся к ней и прижал ее к себе. Ей было холодно и неуютно без его объятий.
— Ничего, — подтвердила она. Поддавшись инстинктивному желанию согреться теплом его тела, она подвинулась ближе. Положила голову на сгиб его левой руки.
Словно ожидая этого сигнала, Адам пошевелился, сместив их обоих так, что теперь Лорен прижималась ухом прямо к его сердцу.
— Сначала я не могла вспомнить, как надо читать и писать. Мне пришлось заново учиться писать свое собственное имя, — она попыталась слабо улыбнуться. — Единственное, чему мне не надо было учиться — это вышиванию. На все остальное ушли годы.
— Это совершенно невероятная история, Лорен.
— Ты мне веришь?
— Конечно, верю. Не в этом дело. Что меня беспокоит, так это то, что ты только сейчас рассказала мне это. Я потрясен.
— Я даже думать не хочу о том времени, — она остановилась в нерешительности, не зная, стоит ли открывать ему больше. Инстинкт подсказывал ей, что чем меньше она ему расскажет, тем лучше. — Когда мы с тобой встретились, прошло уже более двенадцати лет. Я полностью восстановилась.
Грудь Адама мерно вздымалась и опускалась, и это давало Лорен какое-то успокоение, несмотря на то, что она терялась в догадках, как ей избежать новых вопросов. Его дыхание шевелило завитки ее волос, от него исходило приятное тепло, но он молчал. Через минуту она поняла, что он примет ее объяснения и хочет, чтобы она сама продолжила свой рассказ.
— Я ничего не могла вспомнить из того, чему училась в школе, — помолчав немного, сказала она, борясь с приступом апатии, охватившем все ее тело. — Я лишилась навыков повседневной жизни. Мне надо было учиться тому, что такое деньги и как держать вилку. Я не знала названий рок-групп, не помнила, как водить машину, хотя у меня были водительские права.
Как приятно лежать рядом с Адамом, подумала Лорен. Ей не хотелось ни шевелиться, ни говорить, и, конечно, ей и вспоминать не хотелось, что когда впервые после того, как пришла в себя, она увидела автомобиль, то даже не знала толком, что это такое. Первый увиденный самолет привел ее в ужас. Даже в лифт она входила со страхом.
