Только тут Нан понял, как это физик пристал к воровской компании. В глубине души министр был совершенно поражен. «Этот человек мог бы не отдать оружие просто так, а пытаться меня шантажировать», – подумал Нан. «Либо он понял, что это кончилось бы для него очень плохо, либо, несмотря ни на что, у него есть особое чутье… Нет, он выживет и поумнеет».
Тут Нан вспомнил, что рассказывали об ограблении Тауталаковарки, и похолодел.
– Так, – cказал Нан, – значит, когда вас загнали в сарай…
– В лаковарку, – поправил Бьернссон.
– В лаковарку, – это вы расплавили стенку… А что сказали ваши товарищи?
Бьерннсон закусил губу.
– Право, – сказал он, – даже обидно! Наш главарь, Свиной Глазок, как и большинство здешних донов, пользуется репутацией колдуна. Я стоял в углу, а он размахивал факелом и произносил слова, которые я никогда не слышал, так что не знаю, относятся ли они к разряду собственно заклинаний или ругательств. Нервы у всех были взвинчены… Словом, решительно все мои товарищи рассказывают, что изо рта Свиного Глазка вылетели двадцать тысяч драконов и проели стенку. И первый, кто в это свято верит – он сам. И хотя мое авторское самолюбие оскорблено, я не протестую.
«Будем считать, что он прав, – подумал Нан. – Там, говорят, был сущий ад, сгорели все бочки с лаком, если хозяин, конечно, не прибедняется от налогов. Даже Шаваш ничего не заметил – или мне не сказал…»
Нан вздохнул, встал, подошел к каменному столику для лютни, нажал где-то сбоку и вынул из тайника – укладку, а из укладки – медальон. Медальон он протянул Бьернссону, тот стал внимательно глядеть.
– Сейчас по империи бродит человек. Ему двадцать два года, и он очень похож на человека, здесь изображенного. Он называет себя Киссуром, или Кешьяртой и считает себя сыном человека по имени Марбод Белый Кречет, хотя этого не может быть, потому что он родился через три года после смерти Марбода. Он был чиновником империи, доплыл до Западных Земель и был посажен за это в тюрьму: он, видите ли, не привез золота. Он не нашел золота, потому что золото выгреб Ванвейлен. Он не нашел разбитого корабля Ванвейлена, потому что у вас, слава богу, хватило ума предусмотреть такую возможность. Я хочу найти его. Я дам вам документы, вы будете бродить везде, кто знает…
– Экий, – сказал Бьернссон, вглядываясь в медальон, – Колумб.
Министр засмеялся:
– Вы неисправимый европеец. Этот человек мог плыть на Запад только за двумя вещами: за золотом для восстания или затем, чтобы отомстить за смерть своего отца соплеменникам Ванвейлена.
