Вокруг ни души. Мертвая тишина. Собственных шагов – и тех не слышно.
А затем – внезапный, словно прорвавшийся из другого мира крик. «А я гляжу, вам понравилось круги наматывать». Сникерс подскочил на месте, задрал голову и истошно завопил: «Марсик, родной ты мой, как я рад слышать твой мужественный голос! Спаси нас скорее, мы потерялись!» Ди посмотрела наверх. Из окна чердачного этажа углового невысокого дома по пояс высовывалось бледное худое мужское тело. «Вход у вас перед носом. Нашли где теряться». Сникерс со счастливым лицом повернулся к Ди. «Это Марк. Мой друг. Я тебе о нем говорил. Мы живем вместе. И работаем тоже. Пойдем скорее». Ди безропотно двинулась следом. Сникерс тараторил без умолку, обрадованный спасением, изливая страхи, успевшие за это время обосноваться в его организме. «Я же говорил тебе, здесь совсем рядом. Не понимаю, как это я так облажался. Чепуху какую-то нес. Заколдованное место! Вот это да! Заколдованные места случаются только в голове. Я правильно говорю, принцесса?…» Ди почти не слушала его. Лифта в доме не было, они поднимались пешком. Потом она вспомнила. «Твой приятель… и есть тот, кем занято твое сердце?» Сникерс запнулся о ступеньку и растянулся на половину пролета. «Но ведь ты же не будешь говорить, что тебя тошнит от геев? Ты никогда раньше этого не говорила. А вообще-то… девушки мне тоже нравятся. Некоторые». – «Меня не тошнит от геев. В конце концов, я просто хочу чаю. Геи пьют чай?» – «Да. И кофе тоже. Они совсем как люди». В последних словах послышалась безумная грусть. «Интересно, за что все-таки я ему по лбу засандалила? – подумала Ди. – За „совсем как“? Или за „некоторых девушек“?»
«Мансарда свободных художников» оказалась уютным местечком. Не очень тесным и не очень великим. Сникерс познакомил Ди с Марсом. Тот был немного старше напарника и не так болтлив – скорее хранил немногословное достоинство. «Я искал вдохновения. Смотрел в окно. А там вы. Потом опять. Потом еще. На пятый раз у меня мозги закипели». И ушел заваривать чай, не требуя объяснений. Только бросил на Сникерса взгляд, обещающий многое и многое. Очевидно, знал о симпатиях партнера к «некоторым девушкам».
Ди плюхнулась на продавленную тахту. Сникерс неуклюже суетился, подбирал с пола рассыпанные листы бумаги с каракулями, несвежие носки, книжки и иную чепуху, коей не находилось другого места. «Ревнует он тебя?» Ди кивнула за стену, куда ушел Марс. «Еще как. Отелло ему в подметки не годится. А ты разве… А, ну да. Все время забываю… Марк после того случая сказал, что правильно ты мне влепила. А потом совсем расфилософствовался, и знаешь, что он мне сказал? Что это только начало. Что когда-нибудь нас, ну, мужчин, будет ждать расплата». – «А кто кредитор?» – «Женщины, конечно. Когда-нибудь они нас оседлают и запрягут, как тупых деревенских быков. А все почему? Да потому, что мы не принимаем их во внимание. Даже те, кто женится на них. А женщин надо принимать во внимание». Ди, прикрыв глаза и откинув голову, улыбалась. Цинично и блаженно. «Что же именно в женщинах нужно принимать во внимание?» – «Совсем не то, о чем ты подумала… Вот, а еще говорите, что это у мужиков одно на уме. А у вас-то самих больше одного, что ли?» – «У нас два – вместе с красивыми декорации к этому одному. Но счет равный, у вас тоже два – вместе с подсознательным страхом перед матриархатом. Перед возвращением в лоно Великой Матери. Даже если этого страха не видно и не слышно, он все равно там – в глубине. Такой чудненький прожорливый архетипчик. И когда-нибудь он выползет наружу. Да вы и сами поможете ему выползти – вот тогда-то мы вас и оседлаем, и запряжем». Сникерс смотрел на нее с недоверчивым, обалделым видом. Ди не выдержала, рассмеялась. «Я шучу, не бойся». – «А в прошлый раз ты тоже шутила?» Он потер шрам на лбу. «Не знаю. А что это было?» – «То, что нужно принимать во внимание в женщинах. Грубая психофизическая сила. Марк мне растолковал. Теперь я буду осторожнее с девушками».
