Терминология заставила советчика напрячься.
Линзы уставились на него, слегка запрокинув голову; в очках сверкало солнце, игравшее в прятки, и глаз не было видно. За улыбкой, игравшей на тонких губах, таилось что-то страшное, о чем не хотелось ни спрашивать, ни рассказывать.
– Еще партию, Андреич? – будничным голосом осведомился Бильярдный Шар, как ни в чем не бывало.
– Не сегодня, – визави потянулся. – Повестку прислали, в прокуратуру. Уже пора – пока дойду...
– Чего это они? – равнодушно осведомился Шар.
– Кто их знает, – пожали плечами Мощные Линзы.
Общество, увидев, что продолжения не будет, постепенно рассосалось; старики остались одни.
С мерзким криком пролетела чайка; порыв ветра закружил пыль, образуя столб; солнце скрылось за увесистым свинцовым облаком.
– Дай посмотреть.
Линзы протянули повестку, и Шар внимательно ее изучил.
– А зачем идешь? Пусть сами приходят, если им нужно.
– Привычка, – Линзы пожали плечами. – Кум вызывает – ты и идешь. Это уже не то что в крови – в костях.
– И не знаешь, что за дело?
– Знаю, что дело не мое. Но им-то что. Когда они по делу хватали? Мне бояться уже нечего. Кому я нужен? Меня сажать незачем. А и посадят, так не привыкать: словно к себе домой вернусь.
Старческая болтливость явно брала свое; еще недавно Линзы отличались суровой немногословностью, предпочитая держать свое мнение при себе, да и вообще не говорить, когда не спрашивают. А о разглашении самого предмета разговора и речи быть не могло. Кстати, эту полезную привычку оба приобрели в далекой молодости.
– Ну, суши сухари.
– А чего их сушить? Они у меня всегда насушены. Сидор еще с тех времен. С ним и пойду.
Бильярдный Шар задумчиво смотрел себе под ноги, хмурил брови и что-то чертил тростью.
– Но валидол-то прихвати.
– Ерунда этот валидол, – отмахнулись Линзы. – И ни к чему. Меня повесткой не испугаешь.
Шар явно хотел спросить о чем-то, но сдерживался.
– Ну, удачи тогда. Завтра как обычно?
– Ну да, – кивнули Линзы, давно подготовленные жизнью к тому, что день завтрашний может и не настать.
Они тяжело поднялись со скамьи и разошлись, больше уже не прощаясь. Линзы, зажав под мышкой шахматную доску, побрели к автобусной остановке. Бильярдный Шар, опираясь на трость, пошел к многоэтажке, он жил рядом с парком. Ветер налетел, дернул шляпу, и Шар придержал ее.
* * *
– Присаживайтесь, Василий Андреевич, – следователь прокуратуры, невысокий мужчина лет сорока, указал на стул.
Обычный кабинет, каких тысячи. Бездушная канцелярщина: казенная угроза, впитавшаяся в стены.
