– Что это? Заговор? Убийство? Вторжение? – прокричала Джейн, стреляя.
– Ничего подобного. Это мои лучшие слуги…
Только тогда Джейн осознала, какую оплошность она допустила. Он предложила взамен целый грузовик черных, мулатов и бразильских метисов. Но старик не выглядел слишком озабоченным. Он объяснил, что в его распоряжении – подлинный питомник негров-ватузи, самых высоких людей на планете, который расположен на Кюрасао. Почему именно там? Потому что там говорят на смеси испанского, английского, французского и голландского, а слуги не должны понимать друг друга. Ватузи смотрятся очень импозантно.
– Да, но формула? Формула?
– Сначала обед.
Старик сказал затем, что пилот и окоченевший Джелли будут обедать с собаками, а не со слугами, поскольку собачья еда не в пример вкуснее и разнообразнее людской. Обедать с ними – это большая честь. Джелли и пилот, ознакомившись с обеими меню, тоже высказались за собачье. Единственной неприятностью было то, что обедать пришлось снаружи. И это оказалось спасением для Джейн.
Джейн и мистер Крис (он позволил называть себя уменьшительным именем) уселись на разных концах огромного стола. В горшках с цветами были спрятаны микрофоны, так что общаться можно было без помех. Мешало только эхо.
– Главное, дорогая моя, собрать богатство в руках немногих. Одинокий человек есть человек разумный. Но умный человек среди толпы – это настоящее животное. Демократия чудовищна, она заменяет человека числом. Голос Эйнштейна значит столько же, сколько голос его кухарки. Вот в чем ужас! Вы – один голос, я – один, все эти женщины – 57 голосов. Это противоестественно. И лживо к тому же.
– Ну и…
– Ну и следовательно, нужно натянуть вожжи. Деньги – это власть. А обладая властью, я смогу навязать свою волю. Миллион стоит миллион, тысяча миллионов стоит в тысячу раз больше. Я установлю свой новый порядок, и в этой стране наконец восторжествует прогресс, а не демагогия!
И магнат заключил:
– НО САМАЯ БОЛЬШАЯ ОПАСНОСТЬ – ЭТО ЭКОНОМИСТЫ!
Мистер Кристофер забыл сказать, что он-то сам не был ни Эйнштейном, ни Ван Гогом. Все же речь его была совсем неплоха, вы не находите?
– Эта иранская черная икра прелестна, – похвалила Джейн.
– Это прелести капитализма, моя дорогая…
– А этот стейк просто бесподобен.
– Это не он бесподобен, а империализм…
В тот момент, когда внесли политые ромом и подожженные блинчики, казалось, что загорелся весь замок: автоматные очереди, дым, крики, бьющиеся стекла, дыры в стенах и в потолке. То были разбойники, наглевшие с каждым днем. Они проникли через люк в полу.
