Глядя в его темные сейчас глаза, опасно прищуренные, Катенька поняла, что именно так привлекало в нем Наташу, она ощутила даже это сама, в полной мере будучи женщиной, и не могла поручиться за исход этого поединка, но господин Соколов, как-то тонко и едко улыбнувшись, опустил свой взгляд на Катенькины ручки и повторил свой вопрос:
– Вы уверены в себе, Катерина Дмитриевна? – и на этот раз его голос прозвучал как-то заботливо.
– Вполне, – кивнула она, переведя дыхание и так и не поняв, чем же окончилась эта битва, выиграла ли она ее или проиграла.
– Что ж, – поднимаясь, продолжил Михаил Андреевич, – в таком случае позвольте откланяться. Портрет обойдется вам в двести рублей, – как бы на ходу заметил он.
– Хорошо, – согласилась Катенька.
– Значит, условимся о… – он окинул взглядом комнату. – Где мне придется работать? Здесь?
– Полагаю, это лучший вариант, – подтвердила Катя. – Комната достаточно светлая и не слишком большая.
– Да, – кивнул он. – Что ж, тогда, скажем, часов в одиннадцать? Здесь удобное в этот час освещение, – и он снова прошелся по комнате взглядом, наверное, уже даже решив, куда посадит Катю. – У меня будет к вам одна просьба… Я не часто берусь за заказы и не люблю, когда мне в работе дают советы или в чем-то не соглашаются. – Михаил Андреевич посмотрел на Катеньку как-то сбоку. – У вас есть темно-зеленое платье? Больше закрытое, чем наоборот?
– Изумрудного оттенка подойдет? – тут же осведомилась она.
– Да, вполне, – загадочно и довольно улыбнулся он. – Что ж, позвольте, – и наклонился над ней, целуя ручку. – Через неделю я буду у вас.
Катенька дернула за шнурок и в дверях появился лакей.
– Проводи господина Соколова, – распорядилась Катенька и не удержалась от последнего вопроса, когда Соколов уже был в дверях: – Скажите, отчего же вы все-таки согласились писать меня?
– Я пишу только тех, кто мне лично интересен, – откликнулся он, лаская ее взглядом и, учтиво поклонившись, вышел вон.
Катя осталась в рассеянной задумчивости. Что и говорить, а господин художник произвел на нее самое небывалое впечатление. Теперь она очень хорошо понимала Наташу, которая сказала, что этот человек нечто вроде приятного раздражителя. Катя вздохнула. И тем не менее, это странный человек. Человек страшный, сказала бы она. А его рисунки? Дрожь пробирает. Однако вот она с ним наконец-то познакомилась и должна была задать себе вопрос – как же ей показалось, способен ли этот человек на подмену векселей?
