— Его тоже убили в спину, — ответила Элис, — но сила удара развернула его, и он упал лицом вверх.
— И его не добивали, как тех двоих?
— Ну, наверное, и так было видно, что он готов.
— А можно я его переверну?
— Зачем?
— Мне любопытно, одна у него дырка в спине или тоже четыре.
— Одна, конечно.
— Проверим?
— Ладно, давай, если Огюст не возражает.
Комиссар пожал плечами.
— Пожалуйста. Ребята уже сняли и обшарили все, что было возможно. Теперь, так или иначе, придется его двигать. Вам помочь, полковник?
— Сам справлюсь.
Норман нагнулся над трупом, ухватил его двумя руками за куртку и рывком перевернул.
Стало видно, что на спине, ниже лопаток, зияют четыре глубокие рубленные раны.
— Чудеса, — сказала Элис, — значит, его все-таки добили, а потом перевернули.
— Ты не хуже меня видишь, что его не трогали после того, как он упал.
— И что это, по-твоему, значит?
— Оружие было с четырьмя лезвиями, — предположил Дюбуа.
— Вилка, — угрюмо пошутила Элис, — два удара, восемь дырок.
— Не вилка, а вилы, — спокойно сказал Норман, — хорошо заточенные вилы.
— Но вилы — колющее оружие, а здесь — рубяще-режущее.
— Ты когда-нибудь видела человека, убитого вилами, переделанными в оружие?
— Честно говоря, нет. Я всегда работала в городе, а вилы — сельский инвентарь.
— А я видел. В Судане, во время дарфурского инцидента. Если острия вил заточены на манер клинков, ими можно не только колоть, но и рубить.
Элис присела на корточки рядом с трупом и задумчиво произнесла:
— Что-то я сомневаюсь, что даже при такой заточке, можно нанести вилами настолько глубокие рубленные раны.
— Это зависит от умения и физических данных того, кто держит вилы в руках.
— Может, все же, не вилы? — предположил комиссар, — может, какое-нибудь ритуальное оружие? Разгромлена религиозная экспозиция, «Chimeras le Notre Dame de Paris»…
Норман строго погрозил комиссару пальцем.
— Не пытайтесь спихнуть это в мой отдел. Тут и не пахнет религиозным экстремизмом.
— Заметьте, — парировал Дюбуа, — не я первый сказал про религиозный экстремизм.
— Вы очень громко подумали, — сказал Норман.
— А что такого? Эти парни — арабы, с незарегистрированным огнестрельным оружием, разгромлена христианская экспозиция…
— Ну, понятно, — перебил Норман, — след «Аль-Кайды». Владелец экспозиции тоже араб?
— Нет, местный парень. Некий Андрэ Нио, экспозитор, владелец нескольких небольших галерей. Вон он стоит, в сине-белой куртке. Кстати, Элис, может, поговоришь с ним по душам, пока без протокола?
