— Спасибо, профессор. Мы пойдем.
Старик посмотрел на меня и этим удержал на месте. Монахи протиснулись мимо: коридор был так узок, что свободно по нему мог идти только один человек.
Старик (профессор?) поманил меня. Я подошла, но сесть не решилась.
— Спроси, если есть о чем, — улыбнулся он.
— Как я здесь… — я осеклась, сообразив, что мое появление в этой комнате могло касаться только меня, переставшей соображать, что творится вокруг.
— Как ты здесь оказалась? — все с той же улыбкой переспросил профессор. — Видишь ли, этому может быть несколько причин. Существуют явления, которым нельзя дать более или менее точное объяснение. Приходится выбрать из множества интерпретаций.
И лучше, если человек, совершивший какое-то действие, выберет удобную для него интерпретацию сам.
— Вы хотите сказать, что я сама сюда пришла?
Профессор пожал плечами.
— Ты разве чувствовала, что кто-то тебя ведет?
— Нет… но я ведь не знала дороги.
— Может быть, закрыть глаза — это единственный способ узнать дорогу в те места, где ты еще не была?
Я покачала головой, чувствуя себя Алисой, замороченной Зазеркальем.
— Теперь ты понимаешь, что задавать общие вопросы — например, о том, зачем вы в Монастыре — не имеет смысла. То, что отвечу я, будет всего лишь одной из точек зрения, и необязательно самой лучшей. Ты оказалась здесь. Ты что-то переживаешь по этому поводу. Ты можешь сейчас пойти дальше, или спросить еще.
— Хорошо… — я постаралась превратиться в сообразительную ученицу. — Кто здесь готовит еду?
Я сомневалась, что это делают монахи. Профессор одобрительно закивал.
— Да, здесь есть повара, дворники и уборщицы. В основном молодые люди. Они выросли у нас…
Я вопросительно вскинула брови, не веря, что такое роскошное место, как Монастырь, было предназначено для воспитания обслуживающего персонала.
— В смысле, в нашей системе. Несколько университетов, объединившись, занимаются благотворительной деятельностью по воспитанию сирот. У нас есть собственный детский дом и учителя. Когда дети заканчивают школу, то могут уехать, но многие остаются.
Я представила, с какой преданностью относились сиротки к профессору. Все, что он говорил, звучало очень убедительно. Если он появляется в детском доме хотя бы по праздникам, то через несколько лет из детишек может веревки вить.
— Вы им платите?
— Разумеется! — усмехнулся профессор. — Обучение в университете, конечно, оплачивать не приходится, зато особо талантливые получают от нас дополнительную стипендию. Ведь далеко не все становятся дворниками, — некоторые учатся даже на программистов. Кроме того, мы имеем возможность отправлять наших сотрудников в отпуск в любую точку мира.
