Чтобы поделиться своей радостью, я по привычке набрал номер домашнего телефона. Вот ведь жопа какая: что бы ни случалось в моей жизни хорошего или плохого, я всегда набирал домашний номер. С точки зрения какого-нибудь психоаналитика, это, наверно, хороший знак, и у меня есть все шансы сохранить семью, но вряд ли так считала и моя вторая половинка. Я услышал одни лишь длинные гудки.
— Сука! — выругался я и уже хотел швырнуть трубку на стол, как она ответила.
— Да, — сказала жена.
— Алле, — пропел я, — ты уже вернулась? Все вещи собрала? Щетку зубную купила, пасту, прокладки, что там еще тебе пригодится в новой жизни…
Небольшая пауза. Светка пыталась догнать смысл и причины моего звонка. На этот раз у нее получилось несколько лучше, чем вчера.
— Витя, ты выпил? Не рано?
— В самый раз, дорогая. А тебя это удивляет? Тебе сейчас есть какое-то дело до меня?
Снова пауза и снова мучительный выбор наиболее адекватной реакции. Если выпил — значит, несет всякую чушь. Как можно с таким разговаривать?
— Вить, говори, что тебе нужно, и закончим разговор.
Я закусил губу. Внезапно мне стало обидно чуть ли не до слез. Единственное плечо, в которое я мог уткнуться носом в минуты радости или печали, вдруг стало таким холодным… Я в том смысле, что плечо моей жены стало для меня недосягаемым, как, собственно, и вся жена. В какой момент я ее потерял?
В общем, не стал я ей ничего говорить, не хотел нарываться на вымученное сострадание. Вместо этого сам наговорил ей гадостей.
— Знаешь что, милая, вместо того чтобы устраивать демонстрации, можно было бы хоть раз попытаться понять, чего я хочу и почему я этого хочу! Тебе не приходила в голову эта мысль? Ты вообще знаешь, чем я живу? Ты интересовалась хоть раз, каково мне?
Я нахохлился, надеясь на увлекательное продолжение диалога, но Светка влепила мне пощечину — короткими гудками.
— Сука! — снова выругался я и бросил-таки телефон на стол.
Коньяк уже практически полностью забрал меня в свои объятия, и относительно финала сегодняшнего дня у меня не было никаких сомнений — закончится все полнейшим туманом. Если я не останавливаюсь после трех рюмок, то я не останавливаюсь совсем. Эдакая извращенная форма алкоголизма, предполагающая довольно спокойное отношение к спиртному в повседневной жизни, но начисто лишающая силы воли в экстренных ситуациях…
«Интересно, — думал я, наливая себе еще полста, — у Светки действительно есть любовник?»
С одной стороны, никаких прямых указаний на это я до сих пор не обнаружил — ни каких-то экстремально поздних возвращений «из спортзала» или «от подруги», ни странных запахов, ни подозрительных телефонных звонков. С другой стороны, почему супружеская измена должна оставлять именно эти следы? Какие, например, запахи может притащить изменяющая жена? Муж, понятное дело, тащит духи, помаду и еще что-нибудь эдакое, а жена — что? Аромат потных носков, табака и портвейна? Чушь какая-то! По большому счету, если женщина захочет наставить тебе рогов и постарается приложить к этому всю свою природную смекалку, ты никогда ни о чем не догадаешься и никого не поймаешь, а если и поймаешь, то тебе столько спагетти на уши навешают, что будешь вдвое счастлив, чем был до тех пор. Ты поймешь, что твоя жена тебе изменяет, ровно в тот момент, когда она сама тебе позволит это понять.
