Ну, это я к слову. Разумеется, в те минуты я думал не о краш-тестах. Я понял, что больше никуда не еду. Ехать было не просто некуда, но и не на чем. Моя машина стала похожа на… я не знаю, как это назвать — наверно, что-то из коллекции Энди Уорхола, — но совершенно ясно было, что она больше никогда не тронется с места и даже в гараж ее придется заталкивать вручную. Впрочем, гораздо больше меня убивало то, что я сам уже никогда не смогу сесть за руль!
Оценить состояние своего авто я смог только через полчаса после столкновения, а до тех пор я просто сидел на асфальте возле машины и пытался закурить. Даже те немногочисленные очевидцы, нашедшие время поинтересоваться моим состоянием, в ужасе отшатывались. Водитель «крузера» тоже держался от меня на расстоянии. Полагаю, он чувствовал себя не лучше, чем его несостоявшаяся жертва.
Я вдруг понял, вернее, даже физически ощутил, что значит переступить черту. Это когда твоя жизнь разламывается ровно пополам — «до» и «после». Вот теперь моя жизнь, наверно, так и разломилась. До встречи с черным джипом на этом чертовом перекрестке я был одним человеком, а теперь у меня все будет иначе. Я даже не мог точно понять, в чем дело, но вот именно теперь…
Хотя, может быть, и раньше — когда я заполучил проклятую камеру. Нет?
Да! Именно так! Все началось гораздо раньше. До вчерашнего утра все было в порядке — в том порядке вещей, к которому я привык. Теперь же словно все мои внутренности, включая мозги, взяли в жесткий кулак и как следует встряхнули. Нет уже никакого безмятежного прошлого, есть только отвратительное, поганое на вкус, вибрирующее в груди «сейчас»…
В момент этого озарения я даже почувствовал на языке вкус железа и сплюнул на асфальт. Водитель джипа так ко мне и не подошел в те минуты, и я был благодарен ему за это, потому что в противном случае мне пришлось бы нести реальную ответственность за реальное убийство .
Мы парализовали движение практически по всему проспекту. Четыре автомобиля были раскиданы по перекрестку, как игрушки в комнате шаловливого ребенка, и объехать их не представлялось никакой возможности. Уже через полчаса на проспекте творилось нечто невообразимое: автомобили пытались вырваться из плена, выруливая на пешеходные дорожки и газоны, рев клаксонов оглушал, а на тротуарах столпились зеваки — десятки человек забыли о своих неотложных делах, чтобы посмотреть, нет ли свежего жмурика.
«Сволочи, — думал я, глядя на них исподлобья, — вам всегда интересно, не сдох ли кто-нибудь в этом безумном мире раньше вас. Приятно осознавать, что кого-то ты уже пережил, даст Бог, переживешь и еще кучу народа…»
