Единственный, у кого, очевидно, оставались сомнения на этот счет, был Александр Георгиевич Саакян. Во время фуршета он подошел к Михаилу с бокалом красного вина, предложил чокнуться.
— Поздравляю, коллега, — с улыбкой произнес профессор.
Впрочем, Михаила его улыбка обмануть не могла. Несмотря на то что они оба были достаточно сильными экстрасенсами и умели закрываться друг от друга, оба все же находили лазейки. Миша знал, что Саакян его не любит.
— Спасибо, Александр Георгиевич, — так же с улыбкой ответил Поречников, подставляя свой бокал с шампанским. — В том, что я по-прежнему среди вас и даже в новом качестве, есть и ваша заслуга.
— Благодарю. Только как мне теперь вас называть, коллега? Михаил Вячеславович?
Миша только заскрипел зубами, но виду не подал.
— Если вам удобно — пожалуйста.
Они еще раз чокнулись и сразу разошлись по углам.
Спустя какое-то время они готовы были разорвать друг друга на клочки, и сцена возле кофейного автомата в фойе на первом этаже была красноречивой иллюстрацией.
Причину обострения конфликта можно было бы назвать банальной. Как говорили французы, не пробегала ли тут какая-нибудь симпатяга женского пола? Стоит только задуматься об этом, как непременно выяснится, что она таки пробегала и даже оставила шлейф от вечернего платья и неуловимый аромат духов.
«Старая жопа Саакян» (как его за глаза называли некоторые молодые педагоги) любил приударить за студенточками, и Михаил знал об этом раньше, получая информацию как «из космоса», так и из вполне земных источников — в пересказах однокурсников и их знакомых. Ничего предосудительного Миша в этом не видел. Парень полагал, что если к своим пятидесяти годам он сам станет таким же седым и одиноким, но при этом останется умным, в меру титулованным и хорошо упакованным мужчиной, то ему тоже захочется как-то скрасить унылое существование. И он постарается, чтобы рядом с ним были не ровесницы и не игрушки из секс-шопа, а вкусные и жизнерадостные телочки.
Но Саакян перешел границу, причем сделал это в особо циничной форме. За это он должен быть либо изгнан из университета, либо убит на дуэли.
С первым были определенные проблемы — титулованного профессора долго упрашивали возглавить факультет, в будущем он вполне мог подняться и выше. Авторитет в научных кругах у него стабильный, отношение к нему коллег редко выходило за рамки рабочих разногласий, а ропот студентов, которых он валил через одного, добиваясь идеальных знаний, никто во внимание не принимал. Так что вряд ли кто-то поставит вопрос о его моральном облике из-за гуманитарной программы «минет в обмен на пятерку». Для начала — никто и не поверит.
