– Ясно, ясно, ясно, – сказал он, отмахиваясь от нее.
Бэби одернула помявшееся в машине платье, поправила прическу и двинулась по дорожке. Она не выносила работать с фотографами, особенно с Тони. Когда у нее будет своя колонка, ей не придется иметь дело с такими кретинами.
Она присоединилась к гостям, толпившимся возле широкой мраморной лестницы, которая вела на огромную террасу, окружавшую весь дом. Добравшись до верхней ступеньки, Бэби приподняла руками груди, перевесила сумочку на другое плечо и изобразила улыбку.
За высокими двойными дверями она видела, как блестит мраморный пол, отражавший свет множества канделябров со свечами. Даже в таверне „Грин" канделябров было гораздо меньше. Венецианское стекло отливало разными цветами. Дом выглядел на редкость импозантным. Возможно, его недавно перестроили, и хозяева явно кичились богатством. Бэби не слишком хорошо разбиралась в интерьере, но отлично понимала, как выглядят большие деньги. В этот же особняк было вложено не менее миллиона долларов.
Взглянув направо, она заметила белый смокинг Дана Разера и кивнула ему.
– Ух, – сказала она. – Ну просто сон наяву, не так ли?
Разер обнимал жену за талию.
Вдали зазвучала музыка. Пока Бэби пробивалась через толпу, музыка становилась все громче. Люди смеялись, но говорили приглушенными голосами, пораженные великолепием особняка. Впрочем, они были достаточно воспитанны, чтобы не показывать своего изумления.
Широкая терраса за огромным холлом была выложена каменными плитами и окружена низкой оградой. Бэби присмотрелась к группе, расположившейся между террасой и большим белым тентом. Взяв бокал шампанского, предложенный ей официантом, Бэби услышала, как там то и дело упоминают имя Лолли Пайнс. Она приблизилась.
– Она была замужем? – спросила женщина с таким носом, с каким обычно прибегают к помощи пластической хирургии.
– Не думаю, – зычным голосом ответила обладательница еще более чудовищного носа. – Брэндон, Лолли Пайнс была когда-нибудь замужем?
Мужчина в розовой мексиканской рубашке покачал головой:
– Понятия не имею. Насколько мне известно, Лолли была самой закоренелой девственницей из всех старых дев.
– Я слышала, что она была лесбиянкой, – сказала дама в солнечных очках „Порше".
– Я доподлинно знаю, – вмешалась ее собеседница, – что Лолли пару раз поимели во времена Эйзенхауэра.
– Кого? Лолли? – возмутились ярко-красные губы. – Ты шутишь? Даже тогда не могло произойти ничего подобного. Лолли Пайнс никогда в жизни не раздвигала ноги.
