Но Золотинка не открывала глаза: Лепель не уходил и это мешало ей посмотреть на врачей. Без колебаний скинув покрывало, они обнажили больную, кто-то взялся прощупывать сквозь тонкую рубашку живот и выстукивать грудь. Тоже самое потом повторял другой.
— Возможно, лихорадка и покидает тело, как ты верно указывал, однако осторожный врач не станет спешить с выводами, — говорил Шист немного погодя.
— Было бы в высшей степени легкомысленно принимать простое отсутствие болезни за признак выздоровления, — тоном выше и поживее отзывался Расщепа.
— Пре-жде-вре-менно!
— Если болезнь ушла, тело должно заполниться жизненными соками.
— Вне всякого сомнения!
— Однако мы не можем проследить восходящего или нисходящего движения соков.
— Движения не происходит.
— Обрати внимание, товарищ: пульс учащенный, дыхание прерывистое, кожные покровы утратили чувствительность. — Цепкие пальцы пребольно щипали Золотинку, она терпела.
Со смешанным чувством стыда и безнаказанности Золотинка подставляла себя праздному взгляду Лепеля, присутствие которого она безошибочно ощущала в изголовье. Так же явственно, как ощущала собственное тело — задравшаяся рубашонка почти целиком обнажала ноги.
— Язык… Что за язык! — Те же толстые пальцы беззастенчиво раздвинули рот и вытащили на свет язык. — Влажный, обесцвеченный, бледный налет… — Расщепа затолкал язык обратно и сомкнул Золотинке губы.
— Моча… Где моча? Эй, дружище, — обратился Расщепа к скомороху. — Ты приготовил мочу?
Род и Рожаницы! Лепель приготовил. Жидкость звучно полилась из сосуда в сосуд. Лепель приготовил ее много.
— Вялая моча. Никчемная.
— Запах ослабленный.
— Вялая моча и мутная, что особенно скверно — мутная. Нет, я не пожелал бы такой никому из ближних!
— И вот глянь-ка: внезапная лихорадка! Пунцовые, болезненно красные щеки! — Чья-то ладонь пошлепала Золотинку по лицу. — Много ли жизненных соков в человеке, который так скверно мочится?
— Когда прославленный врач Шист утверждает мало, я не возьму на себя смелость сказать обратное!
— По-видимому, жизненные соки обильно и беспрепятственно истекают в мочу и жизнь покидает тело.
— Э-эй! Бросьте! — заволновался Лепель. — Бросьте вы эти присказки! Чтобы я не слышал! Не для того я девчушку из петли вынул, чтобы вы утопили ее в моче. Чтобы разговоров этих больше не было. Лечите и все!
Золотинка осторожно приподняла веки: Шист, дородный малый с квадратно обвисшими щеками и квадратно рубленной челкой, смерил шута многозначительным взглядом, пожал плечами и повернулся к товарищу. Мужчине во всей отношениях скорее округлому, чем квадратному.
