- И Феликс, живя там, знал об этом.
- Если бы Феликс пришел с новой бутылкой, отец наверняка предложил бы ее спрятать и допить уже начатую.
- Но для чего оставлять бутылку на столе?
- За исключением отпечатков пальцев и следов ДНК, Кобре наплевать на то, что остается после нее.
- Логично, - согласилась Мартина.
- Мы оба согласны в том, что текила, кумкуаты, полароидные снимки - все это говорит о том, что убийца организован, последователен и действует демонстративно. Совсем не похож на любителя, затевающего преступление, скажем, из ревности.
- А если это не любитель?
- Тогда кто-то, кто еще не дошел до конца. И знаешь, что нам надо сделать, Мартина?
- Пойти в архив и поискать связи.
- Вот именно. Все вверх дном перевернуть, но найти нечто похожее.
- Ничего себе задачка.
- Еще бы. Но я думаю, игра стоит свеч.
Наступила пауза. Он слышал ее дыхание и представил ее себе погруженную в раздумья, с сосредоточенным лицом. Но она удивила его и даже заставила улыбнуться, спросив:
- А ты сейчас где?
- Да вот зашел в бар купить сигарет, а теперь иду домой. А ты?
- В Нормандии.
- Погода хорошая?
- Плохая.
- Ну хорошо, отдыхай, в понедельник нам надо будет горы свернуть.
- До понедельника, шеф.
В голосе Алекса чувствовалось теплота, подумала Мартина, вытягиваясь на кровати. Самое трудное позади, теперь мы сможем работать вместе. По его голосу она поняла, что он улыбался. Когда он был рядом, ее всегда поражала лучезарность его улыбки. Это у мужчины, которому под сорок и который уже давно работает полицейским! Лучезарная улыбка - это так здорово, и в то же время это причиняло ей боль.
Не выпуская мобильника из рук, она подумала: неужели все видят Алекса таким, каким видит его она?
Все было хорошо, кроме одного: Мартина не верила в историю с покупкой сигарет. Алекс - человек слишком организованный, чтобы покупать их в последний момент.
Вблизи она походила на оцелота, хоть и не имела никакого отношения к зверинцу под названием «Коронида». Ее белая кожа, едва тронутая двумя-тремя морщинками, была усеяна крошечными рыжими пятнышками. Ореховые глаза были сильно накрашены, на губах блестела помада гранатового оттенка; в ушах красовались большие цыганские кольца, а на языке - серебряный гвоздь. Брюс еще ни разу не целовал девиц с пирсингом. Равно как и рыжих, с густыми кудряшками, как у барашка. Этакий барашек-оцелот. Она сменила розовый костюм на серое платье - или, скорее, серебристое, в зависимости от света. Настоящее вечернее платье. Неужели, подумал он, она оделась для того, чтобы его соблазнить, неужели она чувствовала, что они снова увидятся?
