Несмотря на потоки горячего воздуха, поступавшего из вентиляционных отверстий обогревателя, Томми никак не мог согреться. Скорее всего потому, что одолевавший его холод не имел ничего общего ни с ледяным дождем, ни с пронизывающим ветром. Этот холод поднимался из его собственной души и охватывал Томми изнутри.
Мерный стук работающих "дворников" убаюкивал его, и Томми уже несколько раз задремывал за рулем, каждый раз просыпаясь и обнаруживая, что едет по новому участку дороги. Время от времени - просто для разнообразия - Томми сворачивал в какой-нибудь населенный пункт и принимался кружить по пустынным улицам, словно разыскивая дом давнишнего приятеля, у которого не был некоторое время, но это нисколько не помогало. Он снова начинал клевать носом, вздрагивал, просыпался, но каждый раз обнаруживал себя на улице, на которой никто из его знакомых никогда не жил.
В глубине души Томми понимал, что, собственно, не так. Он был человеком, получившим неплохое образование, в плоть и кровь которого въелось рационалистическое понимание мира. Во всяком случае, до сегодняшнего дня Томми никогда не сомневался, что умеет правильно читать карту жизни и выбирать самые прямые и безопасные маршруты, что он крепко держит руки на штурвале собственной судьбы и въезжает в будущее уверенно и спокойно. Но в тот самый миг, когда на белой голове тряпочного чучела лопнули два черных стежка и на него уставился неземной зеленый глаз, мир Томми начал рушиться. И продолжал рушиться до сих пор.
Великие законы физики, незыблемая логика математики, непреодолимые закономерности биологической науки, которые он, будучи студентом, старался запомнить и понять, - все пошло псу под хвост. Возможно, они действительно были приложимы к каким-то природным процессам, но они не объясняли всего. Больше не объясняли. Когда-то Томми считал, что, изучив их, он постиг основу основ, однако все, во что он так свято верил, оказалось лишь половинкой апельсина. Теперь он был смущен, растерян, подавлен, как может быть подавлен только убежденный рационалист, столкнувшийся с неопровержимым доказательством того, что во Вселенной существуют и действуют силы сверхъестественные, необъяснимые с точки зрения закономерностей материального мира.
Возможно, Томми было бы гораздо легче признать существование дьявольской куклы, если бы он все еще жил во Вьетнаме - Стране Чайки и Лисицы, где сказки его матери казались вполне уместными. В этом задумчивом мире влажных тропических джунглей, глубоких стоячих вод, туманных болот и похожих на миражи голубых вершин верить во что-нибудь сказочное было несравненно легче. Взять хотя бы историю мандарина по имени Тху Тхак, который взобрался на гору Пхи Лай и там, почти у самой вершины, нашел наконец Блаженную страну, где в гармонии, счастье и довольстве обитали бессмертные души. Теплыми влажными ночами на берегу Меконга и Южно-Китайского моря самый воздух был словно пропитан магией, и это удивительное ощущение Томми помнил даже сейчас, двадцать два года спустя. Только там он мог легко поверить в сказку о великом врачевателе Тьен Тае и его летающей горе, или в историю о прекрасной Нан Дьеп - вероломной жене, которая после смерти вернулась в мир живых в виде огромного гудящего облака больно жалящих москитов и напала сначала на своего мужа, а потом и на всех людей. Если бы Томми снова оказался во Вьетнаме и сумел вернуться в детство, он, может быть, поверил бы даже в существование дьявольских кукол, хотя большинство вьетнамских сказок были добрыми, и в них почти никогда не рассказывалось о визжащих монстрах, подобных этому крошечному дракону со злыми зелеными глазами.
