Перед ним выросла фигура Эсьмы, облаченной в доспехи.
Сразу все вылетело из головы - и наставления матери, и премудрости стратегии, и досада на набожного отца...
В отсвете походных костров мерцали ее глаза. Гибкая рука, покоившаяся на эфесе меча, протянулась к ее руке.
Когда же он успел дойти до лагеря румлинцев?!
Читатель уже знает о любви шахзаде к поэзии великих устадов. Бейты из Насими, Физули, строфы Хатаи - его прямого предка - часто приходили ему на память - при свидании с любимой, в томительные дни ожидания, в минуты расставаний. Поэты скрашивали его одинокие ночи: при свете свечи он подолгу читал диваны устадов, певцов любви, шептал и повторял строки, как молитвы.
Что касается стихов Имадеддина Насими, казненного в Халебе, их приходилось читать в тайне. В среде правоверных многие считали ширванского поэта-хуруфита "еретиком", иные шииты говорили, что он похуже суннитов, что он посягнул на устои ислама и дерзнул провозгласить "ан-аль-хагг", то есть равнять себя со Всевышним...
Как он добрался до лагеря румлинцев - путь изрядный, ночь, враг неподалеку, - не помнил.
-Ты ли предо мной, душа,
или все приснилось мне?
Она отозвалась:
-Или, снизойдя с небес,
вдруг луна явилась мне...1
-Аферин!..2 Давно ждешь меня?
-Вечность...
Руки сплелись с руками.
-Прости... Я не мог придти раньше... С матерью разговор затянулся...
-Я так и поняла. Только мать могла задержать тебя.
-Она говорила о предстоящей битве. Со знанием дела... Куда уж моим воителям до нее.
-И в наших краях молва о ее ратной доблести ходит.
"Кабы и матери моей так хорошо думать о ваших..."
Он ощущал ее близкое теплое дыхание.
Они прошлись по склону, залитому бледным светом луны, не ощущая колдобин и рытвин.
Они не писали стихов, но сейчас их состояние было похоже на вдохновение, и прекрасные устады поэзии, договаривали то, чего они сами не могли выразить словами.
О, свет моих очей,
С тобою встречи жажду.
Кумир души моей,
С тобою встречи жажду! - шептали ее уста строки Насими. Природная девичья застенчивость не позволила бы ей открыто признаться в этой душевной жажде...
И шахзаде испытывал благоговение перед целомудренной девственной чистотой, призывая на помощь златоустов поэзии.
-О, лунный лик, о тонкий стан,
О, неземная красота,
О, нежно-алые уста!
С тобою встречи жажду!..
Услышь такие речи из уст сына, своенравная шахбану не преминула бы выговорить и пожурить его: мол, что ты нашел в этой суннитской смуглянке-замухрышке, какие-такие "неземные" прелести тебе вскружили голову?.. Куда ей до "лунного лика" и прочего?..
