– Гм, – сказал Бубеничек, глядя не на меня, а на девушку, которая сидела в другом конце бара и всхлипывала. Девушка не была пьяна, но парень, загорелый пижон в кожаной куртке и нелепых темных очках, сидевший рядом, настойчиво говорил ей какие-то явные гадости. Я давненько не видал никого, кто плакал бы от радости. И винил в этом только себя. Мне, наверное, не дано встретить человека, плачущего от радости. А если даже… в общем, неизвестно, станут ли после встречи со мной его слезы слезами радости.
Однажды Зузана сказала мне:
– Когда мы едва знали друг друга, ты говорил мне, что обожаешь, когда я смеюсь. Почему же теперь мы больше не смеемся вместе; Честик?
– Что значит – теперь? – разозлился я. – Тогда мы были детьми.
– Да и вообще, – медленно проговорила Зузана, – почему мы оба только и умеем, что действовать друг другу на нервы?…»
– Ты не идиот, – тихо сказал Бубеничек, – просто слишком много болтаешь и строишь из себя невесть что. Ты ее любил. Очень любил. Что, не так, циник несчастный?
Машина имела обычный номер, шофер был в штатском. Мы с капитаном сели сзади.
– Значит, едем в «Ялту»? – спросил я как можно более безразличным тоном.
– Домой, – любезно ответил капитан. – К вам домой. Пора в постельку. Ведь мы так вас задержали!
– Я мог бы и на такси.
– Конечно, – сказал капитан, – но мне страшно важно, чтобы вы, пан Бичовский, поверили, что вам повезло – случай свел вас с достойнейшим из пражских детективов.
– Я бы и в такси этому поверил, товарищ капитан. Зачем же такая большая жертва с вашей стороны?
– Что вы, – улыбнулся капитан. – Это мелочь. А мелочи и небольшие знаки внимания, как известно, рождают большую дружбу.
– Вот оно что, – протянул я.
– А кроме того, – добавил капитан, когда мы проезжали мимо стршешовецкой больницы, – мы ведь соседи. Я живу неподалеку от вас.
До самого моего дома мы молчали.
– Вот и приехали, – сказал капитан.
– А как же… – засомневался я.
– Никак. Можете спать спокойно, пан Бичовский. А если что вспомните… – Поколебавшись, он полез в нагрудный карман, вынул блокнот, нацарапал номер телефона, вырвал листок и подал мне. – Если вспомните что-то важное, пан Бичовский, позвоните. В любое время.
– Это ваш домашний телефон? – спросил я саркастически, взглянув на бумажку.
– Нет, – усмехнулся капитан, – что вы, не домашний.
– Ну да, конечно, – сказал я.
– Погодите. – Капитан опять улыбнулся, взял у меня листок и написал на нем еще один номер. – А вот это домашний, можете звонить. Моя фамилия Грешный.
