Гюлюш (возбужденно хохочет). На, вот твоя шуба! Вот твоя папаха! (Бросает старую одежду Атакиши в камин). И это, и это! (Туда же бросает сюртук и феску). Жизненный путь проходит по узенькому мостику над бездной. Назад нет дороги. Надо идти вперед. Всегда вперед!...
Атакиши. Гюлюш! Меня, раздетым, в такую стужу?...
Гюлюш (перебивая). Да, раздетым! Ты оказался голым перед лицом жизни! Лето проспал, теперь зима. Тебя не он раздел, жизнь раздела, она и оденет. Тебе не к лицу эта одежда покойника. Тебе нужна иная одежда.
Атакиши уходит, уводя с собой Бабакиши.
Балаш. Против меня поднялся сегодня весь мир...
Гюлюш. Ха-ха-ха! Говорила же я, что надо гвоздями прибить! Да крепко! (Уходит с Севиль).
Мамед-Али (уходя). Ни солнца нет... Ни луны нет... Ни мира нет... И все... И больше ничего!
Абдул-Али - б е к (следуя за ним). Послушай, а что же есть?
Мамед-Али. Ничего, ровно ничего. (Уходит).
Эдиля (после долгого молчания). Я ухожу.
Балаш. Эдиля, будь великодушна ко мне! Ты видишь, как я мучаюсь! Даже в собственной семье никто меня не понимает.
Эдиля. Вижу, Балаш! Твой немой отец оказался великолепным оратором.
Балаш. Эдиля!...
Эдиля (небрежно). Балаш последнее мое слово: в этом доме никого не должно быть, кроме меня с тобой.
Балаш. Эдиля, пусть Севиль сидит себе в уголочке. Она никогда не посмеет пискнуть. Я буду только с тобой.
Эдиля. Невозможно, Балаш. Я говорю решительно. Не захочешь разойдемся навсегда, а захочешь - вот мои руки и вот мои губы. Выбирай!
Балаш. Я на все готов! (Обнимает и долго целует ее).
Входит Севиль со стаканом воды. Видя целующихся, она застывает на месте. Рука ее дрожит, разливая воду.
Севиль. Балаш!
Балаш. Кто тебя звал?
Севиль. Ей-богу, Балаш, меня Гюлюш послала... воды вам принести.
Гюлюш (входя). Я ее послала. Все, что в этом доме, чуждо друг другу. Этот гардероб и эта полка. (Дергает за полку, и она со всей посудой падает на пол). И это тоже. (Показывает на пианино и на нишу с восточным инвентарем). И эти муж с женой! Все они - чужие друг другу! Вот, несчастная, землетрясение, о котором я говорила тебе. Рано или поздно этот дом должен был развалиться, и, чем раньше, тем лучше.
Эдиля. Да что она, с ума сошла, что ли?
Гюлюш (взглянув на Балаша, который все еще обнимает Эдилю). Вы хотите продолжать начатый вальс, мадам? Музыканты, вальс! (Берет Севиль за талию и возбужденно кружит по комнате). Не стой же как вкопанная. Двигайся! Жизнь борьба! В бараньем бою надо-иметь крепкие рога3. (Напевает вальс и продолжает кружить Севиль).
