— Она останется ему верна, — сказала миссис Олмонд, — верна до конца.
— Да, я же говорю — она не отступится.
— Мне больше нравится «верна». Простые натуры хранят верность, несмотря ни на что, а Кэтрин — натура очень простая. Переживания редко оставляют в ней глубокий след, но уж если что запало ей в душу — то на всю жизнь. Это как с медным чайником: сделаешь на нем вмятину, и, как ни наводи потом лоск, пятно все равно останется.
— Попробуем навести лоск на Кэтрин, — сказал доктор. — Свезу-ка я ее в Европу.
— Она и в Европе его не забудет.
— Ну так он ее забудет.
— Тебе и впрямь этого хочется? — серьезно спросила миссис Олмонд.
— Чрезвычайно! — ответил доктор.
Меж тем миссис Пенимен, не теряя времени, снова написала к Морису Таунзенду. Она попросила удостоить ее еще одного свидания, но на сей раз местом встречи избрала не закусочную: она предложила ему встретиться в портале церкви, в воскресенье после дневной службы, причем из осторожности назвала не тот храм, который обычно посещала и где прихожане стали бы, по ее мнению, подсматривать за ними. Она выбрала менее респектабельный район; и вот, в назначенный час выйдя из церкви, миссис Пенимен увидела стоящего поодаль Мориса Таунзенда. Не показав виду, что узнала его, она перешла улицу; некоторое время молодой человек следовал за ней, пока наконец миссис Пенимен не обернулась к нему с улыбкой:
— Простите мне эту внешнюю бесстрастность. Вы сами понимаете, чем она объясняется. Осмотрительность прежде всего.
Когда же он спросил, куда она предпочитает теперь идти, миссис Пенимен шепнула:
— Куда-нибудь, где мы не станем привлекать внимание.
Будучи не в лучшем расположении духа, Морис не слишком галантно ответил:
— На этот счет я не обольщаюсь: не так уж мы привлекательны.
И молодой человек беспечно повернул к центру города.
— Надеюсь, — продолжал он, — вы пришли сказать мне, что старик сдался.
— Боюсь, что у меня для вас не самые счастливые вести; и все же я предвестница скорее мира, чем войны. Я много думала в последнее время, мистер Таунзенд.
— Вы слишком утруждаете себя.
— Да, вероятно. Но я ничего не могу с собой поделать, у меня очень деятельный ум. И если я отдаюсь чему-то, то отдаюсь целиком. За это я расплачиваюсь своими знаменитыми мигренями. Мне точно обруч сжимает голову! Но я ношу его, как королева свою корону. Поверите ли, у меня и сейчас мигрень. Однако я ни за что не пропустила бы нашего рандеву. Мне надо сообщить вам кое-что очень важное.
