— Не понимаю, что ты называешь азами, — сказала миссис Пенимен. — Можно подумать, что ты советуешь мне выучить азбуку.
— Азбуку здравого смысла тебе, очевидно, никогда уже не выучить, позволил себе заметить доктор.
— Ты пригласил меня сюда для оскорблений? — поинтересовалась миссис Пенимен.
— Вовсе нет. Я пригласил тебя, чтобы дать тебе совет. Ты потворствуешь этому молодому человеку, Таунзенду, и это твое личное дело. Твои чувства, твои фантазии, твои симпатии и заблуждения меня не касаются. Я прошу тебя лишь об одном — держи все это при себе. Я изложил Кэтрин свою точку зрения; Кэтрин меня отлично поняла. Всякое поощрение его ухаживаний я буду отныне рассматривать как намеренное непослушание, а твое пособничество Кэтрин в этом деле — как, прости за выражение, прямое предательство. Тебе известно, что предательство считается тяжким преступлением; подумай же о наказании.
Миссис Пенимен распрямила стан, широко раскрыла глаза — она иногда пользовалась этим приемом — и заявила:
— Ты говоришь как какой-нибудь державный властитель!
— Я говорю как отец своей дочери.
— Но не как брат своей сестры! — воскликнула Лавиния.
— Дорогая Лавиния, — сказал доктор, — я подчас действительно сомневаюсь в нашем родстве — мы так не похожи друг на друга. Однако, несмотря на несхожесть характеров, мы в состоянии понять друг друга в критическую минуту, и сейчас это главное. Прекрати свои игры вокруг мистера Таунзенда — большего я от тебя не требую. Полагаю, что последние три недели ты переписывалась с ним; возможно, даже встречалась. Это не вопрос — не трудись мне отвечать.
Доктор был уверен, что Лавиния ответила бы ложью, слушать которую ему было бы неприятно.
— Прекрати свои забавы, — закончил он, — в чем бы они ни заключались. Вот и все, чего я хочу.
— А по-моему, ты хочешь также быть причиной смерти твоей дочери, заметила миссис Пенимен.
— Напротив, я хочу, чтобы она жила долго и счастливо.
— Ты ее убьешь. Она провела ужасную ночь.
— От одной ужасной ночи и даже от десяти ужасных ночей она не умрет. Поверь моему врачебному опыту.
Немного поколебавшись, миссис Пенимен решилась на выпад:
— При всем своем врачебном опыте ты уже лишился двух членов своей семьи!
Решиться-то она решилась, но когда брат в ответ пронзил ее взглядом, острым, как хирургический скальпель, миссис Пенимен сама испугалась своей смелости. Взгляду доктора вполне соответствовали его слова:
— И не побоюсь лишиться общества еще одного!
