— Что такое? — спросил доктор. — Отчего ты стоишь тут, будто привидение?
Кэтрин ступила в комнату, но высказать то, из-за чего она пришла, ей удалось очень нескоро. Весь вечер доктор — в халате и шлепанцах — работал за своим письменным столом, и теперь он некоторое время выжидательно глядел на нее, а потом вернулся к столу и снова склонился над бумагами. Она видела лишь его спину и слышала скрип пера. Стоя у двери, она чувствовала, как колотится у нее сердце, и была даже рада, что отец не смотрит на нее, — она чувствовала, что ей будет легче заговорить, глядя ему в спину. Наконец, не сводя глаз с отцовской спины, она приступила:
— Ты мне сказал, что если я захочу опять поговорить с тобой о мистере Таунзенде, ты меня с удовольствием выслушаешь.
— Ну разумеется, дорогая, — ответил доктор, не оборачиваясь, но перестав писать.
Кэтрин предпочла бы, чтобы перо его не останавливалось; однако она продолжала:
— Я пришла тебе сказать, что я его не видела с тех пор, но теперь хотела бы с ним встретиться.
— Чтобы попрощаться? — спросил доктор.
— Он никуда не уезжает, — сказала девушка, немного помолчав.
Доктор неторопливо обернулся, укоризненной улыбкой отвечая на ее шутку. Часто мы острим, когда нам вовсе не до смеха; вот и Кэтрин совсем не намеревалась шутить.
— Стало быть, для чего-то другого? — спросил доктор.
— Да, отец, для другого, — ответила девушка и повторила: — Я его не видала с тех пор, но теперь хотела бы с ним встретиться.
Доктор медленно почесал подбородок кончиком гусиного пера.
— Ты ему писала?
— Да, четыре раза.
— Значит, ты ему не отказала. На это хватило бы и одного письма.
— Нет, — сказала Кэтрин, — я просила… я просила его подождать.
Отец продолжал смотреть на нее, и она испугалась, что он сейчас разгневается, — глаза его горели холодным огнем.
— Ты прекрасная, верная дочь, — сказал он наконец. — Подойди ко мне, и он встал и протянул к ней руки.
Слова его были неожиданны, и Кэтрин почувствовала себя на верху блаженства. Она подошла к отцу, и он нежно обнял дочь, утешая ее, а потом поцеловал. И сказал:
— Ты бы хотела сделать меня счастливым?
— Конечно, очень, — ответила Кэтрин, — но я, наверное, не сумею.
— Сумеешь, если захочешь. Нужно только желание.
— То есть нужно отказать мистеру Таунзенду? — спросила Кэтрин.
— Да, нужно отказать мистеру Таунзенду.
Он с прежней нежностью обнимал дочь, глядя ей прямо в лицо, пытаясь заглянуть ей в глаза; но она отвела взор.
Они долго молчали. Это объятие начало тяготить Кэтрин.
