Это описание показалось Кэтрин необычайно ярким, и при всем своем недовольстве теткой Кэтрин почувствовала, что оно ее завораживает.
— Где вы с ним встретились? — спросила она наконец.
— Мы встретились… мы встретились на Бауэри, в кондитерской, — сказала миссис Пенимен, полагавшая, что в таких вещах нужна некоторая конспирация.
— А где эта кондитерская? — поинтересовалась Кэтрин, немного помолчав.
— Ты хочешь пойти туда, милочка? — спросила тетя.
— Да нет же! — и Кэтрин поднялась, подошла к камину и стала глядеть на тлеющие угли.
— До чего ж ты холодна, Кэтрин! — нарушила молчание миссис Пенимен.
— Я? Холодна?
— Холодна… и суха.
Девушка быстро обернулась.
— Это он так сказал?
Миссис Пенимен выдержала паузу.
— Я передам тебе, что он сказал. Его страшит, сказал он, лишь одно что ты побоишься.
— Побоюсь? Чего?
— Отца.
Кэтрин снова обернулась к камину и через некоторое время сказала:
— Я и вправду боюсь отца.
Миссис Пенимен тотчас встала и подошла к племяннице.
— И что же — ты готова отвергнуть Мориса?
Кэтрин надолго застыла, глядя на угли; наконец она подняла глаза и посмотрела на тетку.
— Зачем вы меня все время торопите? — спросила она.
— Все время тороплю? Да я прежде и не говорила с тобой об этом!
— А по-моему, говорили, и не раз.
— Так ведь это необходимо, Кэтрин, — сказала миссис Пенимен с необычайной торжественностью. — Боюсь, что ты сама не понимаешь, как важно… — Она сделала паузу; Кэтрин не сводила с нее глаз. — …как важно уберечь от разочарования эту прекрасную юную душу.
И миссис Пенимен вернулась в свое кресло у лампы и несколько резким жестом снова взяла в руки газету.
Кэтрин осталась стоять у камина, заложив руки за спину и глядя на тетку, которая подумала, что никогда прежде не видела племянницу такой угрюмой и сосредоточенной.
— Мне кажется, вы не понимаете… вы меня вовсе не знаете, — сказала девушка.
— И неудивительно — ты же мне совсем не доверяешь.
Кэтрин не стала защищаться от этого обвинения, и на какое-то время в комнате воцарилось молчание. Но воображение миссис Пенимен требовало пищи, и на сей раз вечерняя газета не могла его насытить.
— Если ты подчинишься отцу, побоявшись его гнева, — сказала она, — я просто не представляю, что с нами станет.
— Неужели он велел вам передать мне все это?
— Он просил меня употребить мое влияние.
— Не может быть, — сказала Кэтрин. — Я знаю, что он верит в меня.
— Как бы ему не пришлось в этом раскаяться! — миссис Пенимен прихлопнула ладонью свою газету. Она не понимала, что вдруг нашло на ее племянницу — та никогда не была такой строптивой и самоуверенной.
