Миссис Пенимен была убеждена, что и другие люди наделены столь же живым воображением; и когда полчаса спустя брат ее вошел в дом, она, руководствуясь этим своим убеждением, обратилась к нему со следующими словами:
— Остин, он только что был здесь. Какая жалость, что ты его не застал!
— Кого, собственно, я не застал? — спросил доктор.
— Мистера Мориса Таунзенда. Он был у нас с визитом и очаровал нас!
— А кто, собственно, такой этот мистер Морис Таунзенд?
— Тетушка говорит о том джентльмене… помнишь, я не знала, как его зовут, — сказала Кэтрин.
— О том джентльмене на вечере у Элизабет, — добавила миссис Пенимен, которому так понравилась Кэтрин.
— А, так его зовут Морис Таунзенд! И что же — он явился, чтобы сделать Кэтрин предложение?
— Ах, отец, — пробормотала в ответ девушка, отворачиваясь к окну, за которым уже сгустились сумерки.
— Я надеюсь, он не сделает этого без твоего позволения, — любезно проговорила миссис Пенимен.
— Однако твое позволение, дорогая, он, кажется, уже получил, — заметил ее брат.
Лавиния жеманно улыбнулась, словно в знак того, что ее согласия еще недостаточно; Кэтрин прижалась лбом к оконному стеклу и слушала, оставаясь бесстрастной свидетельницей этого словесного поединка, как будто выпады противников не были направлены также и в ее сторону.
— Когда он явится в следующий раз, — добавил доктор, — потрудитесь позвать меня. На случай, если ему захочется со мной увидеться.
Морис Таунзенд явился снова дней через пять, но доктора Слоупера не позвали, так как его в то время не было дома. Когда доложили о молодом человеке, Кэтрин сидела с теткой, однако миссис Пенимен стушевалась: заставила племянницу идти в гостиную без нее.
— Теперь он к тебе, только к тебе, — сказала она. — Прежде он говорил со мной, но это было просто предисловие, чтобы заручиться моим доверием. Милая моя, да у меня просто не хватило бы смелости выйти к нему сегодня.
Миссис Пенимен говорила правду. Храбростью она не отличалась, а Морис Таунзенд произвел на нее впечатление человека чрезвычайно решительного и в высшей степени ироничного; обращение с такой умной, волевой, блестящей натурой требует изрядного такта. Она сказала себе, что у него "царственный характер", и эта мысль, и самое слово ей понравились. Она ничуть не ревновала к племяннице и была в свое время вполне счастлива с мистером Пенименом, но все же позволила себе подумать: "Вот какого мужа хотелось бы мне иметь!" Вне всякого сомнения, характер у Мориса Таунзенда был гораздо более царственный — со временем она сменила этот эпитет на «царский», чем у мистера Пенимена.
