Вчера было все же проще. Правда, Элен чувствовала себя совершенно разбитой, когда Эдуард вернулся назад вместе с говорившей без умолку Люси. Элен едва сумела изобразить жалкое подобие улыбки, как сестра мужа бросилась ей на шею, вся сияя от радости:
– Эдди и в самом деле купил «Мажестик»! Я так надеялась, что это окажется правдой и мы станем соседями. Вы ведь не рассердитесь на меня за то, что я приехала без спроса? Но я просто была не в состоянии высидеть дома ни минуты дольше. Но что за великолепная оранжерея! На вашем месте я бы жила прямо здесь!
Она стала настаивать, чтобы ей показали весь дом, вплоть до последней кладовки, и Эдуард повел ее по комнатам. Если неожиданное появление его любопытной сестры и вызвало в нем досаду, он ничем не проявил своих чувств. А то, что ощущала Элен, бредя следом за ними и едва замечая прелестные комнаты, можно было определить одним словом – «пустота». Из нее словно выкачали остатки самоуважения, лишили последней надежды, глупой надежды, что и Эдуард полюбил ее так же, как она его.
Если бы он не околдовал ее магией своих рук, губ, глаз, если бы в пламени ее собственной страсти не сгорела полностью способность здраво мыслить, Элен правильно поняла бы намерения Эдуарда и сумела бы справиться с собой.
Но она была очарована им, и способность рассуждать трезво вернулась не сразу. Но к тому времени, когда они вернулись в Мертон (каждый на своем автомобиле), Элен уже поняла, что ей надо делать. Она только не знала пока – как.
Сославшись на невымышленную головную боль, она собралась уйти спать пораньше. Заботливая Люси остановила ее:
– А как же ужин? Я сделала цыпленка в лимонном соусе – любимое блюдо Боба. Но если не хочешь цыпленка, может быть, выпьешь хотя бы молока с печеньем? Я принесу тебе наверх. Ты и правда неважно выглядишь. Будем надеяться, что ты не подцепила грипп, у нас в округе он просто свирепствует.
Но Элен от всего отказалась и выскользнула за дверь, воспользовавшись тем, что Эдуард задержался в холле с Робертом, который почти в одно время с ними вернулся от Маргарет. Элен побыстрее поднялась на второй этаж по задней лестнице и закрылась на ключ, решив, что, если кто-нибудь захочет зайти – Люси с молоком или же Эдуард, горящий желанием продолжить начатое в оранжерее, – она притворится крепко спящей.
Утром чуть свет Элен вышла из дома, никого не встретив, даже собаки не вызвались ее сопровождать. Они, наверное, решили, что это странное существо сошло с ума: за окнами едва светало, а уютные диваны, кресла и коврики у теплых батарей казались гораздо привлекательней, чем унылый рассвет сурового декабрьского дня.
