- Ты начинаешь исправляться! - строгим голоском похвалила Маша. Если будешь и дальше слушаться меня, я открою тебе свою тайну.
- Договорились. А теперь ложись и отдохни,- распорядился Юра.
- Ты чего? - Она покрутила пальцем у виска. У меня же сейчас не депрессивный, а эйфорический период! Мне и ночью спать не хочется,похвасталась Маша, победоносно улыбнувшись.
- Ну, так делай, что хочешь. Но без меня никуда ни шагу! - И он плюхнулся на кровать.
Маша незаметно опустилась рядом, только не на постель, а на пол. Ее лицо как раз оказалось на уровне Юркиной руки. Он погладил ее по щеке, она доверчиво, будто ждала ласки, потерлась о его ладонь.
- Ты боишься своего будущего? - спросила она.
- Я его не знаю, почему я должен его бояться? - Он задумался. Если человек не знает своего будущего и даже не предполагает, каким оно может быть... значит, он вообще может ничего не бояться.
Выходила абсолютная чепуха, которую не следовало произносить вслух даже при Зюбере.
- Ты всегда задаешь мне такие вопросы... Вообще-то человека без будущего не бывает.
- Я без будущего!
- Кто тебе сказал?
- Аделаида Оскаровна... Однажды я ее назвала старой жабой,- пояснила Маша. А она сказала, что я скоро стану такой же, как Малакина, и даже хуже... Потом я еще слышала, как доктор говорил одному больному, что всех нас ждет постепенное превращение в червей, бессмысленных идиотов...
- Доктор - просто слабый человек, от него ушла жена, а Аделаида старая, одинокая и несчастная женщина. Это у них нет будущего... И, подумав, он добавил: - А у нас с тобой есть.
- Если я выздоровлю,- очень тихо сказала Маша.
Юра вскочил с койки, опустился рядом на колени.
- Ты обязательно выздоровеешь,- торопливо заговорил он. Ты не должна думать о том, что больна. Я, самый главный врач больницы, объявляю тебе, что с этой минуты ты здорова. Да, прямо с этой минуты. Встань, о Мария!
Она послушалась, Юра притянул ее к себе и поцеловал в губы, ощутив, какие они холодные и нежные. "Как тоненькая живая пленочка",- подумал он искушенно. Маша замерла, закрыв глаза, он поцеловал ее крепче, почувствовав, как она прижалась к нему, доверчиво, торопливо, будто боясь, что этот миг исчезнет без следа. И тогда не останется ничего: ни веры, ни надежды и уж, конечно, будущего. Все это, как озарение, промелькнуло в голове Юры, он понял и то, что Маша никогда не скажет даже при всей своей открытости, как она зависима от него, Юры, и что разрыв будет беспощаден для нее и смертелен.
