- Теперь ты должен быть откровенным и честным, словно перед прокурором. Ответь нам, отрок...
- Вшивота пархатая! Грязнуля! Где он так вывозился? Рожа черная, как у негра!
- Еще хуже. Негры уже давно моются.
Консенсус поднял с пола консервную банку из-под кильки и водрузил на бритый череп доктора.
- Да здравствует король! Хайль Гитлер! Король Ио! Ура! - Консенсус уже хрипел.
Доктор стал рассказывать свои печальные истории про женщин. Не то, чтобы ему хотелось сочувствия, просто самому надо было облечь в словесную форму все переживания, беды и злоключения последних дней...
- Однажды вечером я пришел с работы,- монотонным голосом начал он свою "одиссею", но Вулдырь перебил:
- Отставить! Все по порядку: какая работа, какого черта ты там делал?
"Мой интеллигентный вид почему-то всегда вызывает у негодяев желание поизмываться надо мной. Подспудный комплекс интеллектуальной неполноценности..."
- Я работаю в психиатрической лечебнице. Я главный врач.
- Вулдырь, мне нужны капли!
- Терпи, дальше будет хуже...
- Вулдырь, тебе не хочется спеть последнюю песню орангутанга?
- Итак, больница для идиотов. Прекрасное начало... Продолжай, дурик, таких забавных, шлангом буду, не встречал! - выдавил в корчах Вулдырь. Тебе не смешно, с чего смеяться, если знаешь, что не доживешь до среды.
- В больнице для идиотов есть свои правила,- пояснил Шрамм.
- Ты сделаешь для нас эсклю... зорную экскурсию,- устало заметил Вулдырь. Мы будем комиссией цека капээсэс...
- Но сначала пусть объяснит: почему от него слиняла рыба?
- Шелушил не с той стороны,- пояснил Вулдырь.
- Чтоб ты знал, "рыба" - это тоже женщина,- прошептал Консенсус.
"Буду рассказывать сам для себя",- подумал доктор.
- Да, я, главный врач сумасшедшего дома, одетый в китайский халат на голое тело, в один прекрасный момент обнаружил у себя дома записку. Моя жена, моя ласточка, птичка, песня, моя надежда в старости, моя единственная сексуальная утеха, в которой я души не чаял, которую обожал больше жизни... Когда любишь, слова льются как в ниагарском водопаде...
- Отличный образчик интеллигента,- процедил Вулдырь. Его как пескаря на кукан насаживают, а он про сиськи-матиськи рассказывает.
- Не мешай! - бросил Консенсус. Вдруг он сейчас скажет такое, что ты никогда в своей дрянной жихтарке не слышал.
- Ио! Скажи такое!
- Бисер перед свиньями... Такой же бисер метал и я, был соплив в своей любви... Я считал, что женщину можно купить своей страстью, если не купить, пусть будет не точно это слово, то подавить каждодневным напором сексуальной энергии, так, чтобы она постоянно чувствовала, что ее давят и раздавят, если она хоть на миг усомнится в том, что должна разделить себя между кем-то еще. На двоих, троих, четверых... Вы ведь знаете, что значит обволакивать самку каждодневной слизью своего сюсюканья. Или она сдастся, или будет просить пощады, или же сбежит. Женщины, как и мужчины, хотят чувства меры. Я не знал чувства меры. Я просто плавал в своем мирке, выслушивал брюзжание своей женушки, ее звать Люся, это не та, которую вы видели. Она сбежала без трусов... Люся была моей Золушкой, да, она была бедна, простушечка из общежития... Я ее покорил. Главврач. Доктор психиатрии.
