- Ну, что, голубчик? - Доктор глянул на больного поверх очков. Его привела Аделаида. Как вы себя чувствуете?
Шрамм отметил, что губы у больного напряжены и вытянуты вперед. "У него явный синдром хоботка",- подумал он.
- Хорошо,- осклабился Шумовой и подался вперед.
- Кормят как? Жалоб нет?
- Хочется кушать,- признался больной.
- Вижу. Что-то вы растолстели, милый мой друг. Перестали двигаться, все в кровати валяетесь. Раньше хоть бегал... укоризненно заметил доктор.
При последних словах Шумового будто подменили, он оживился, радостно заурчал:
- Ур-р, ур-р-р-р...
- Ну, полноте, полноте, голубчик. Мне никуда ехать не надо. Странная мания н считать себя железным мотоциклом,- заметил он, повернувшись к Аделаиде. Не перекармливайте его. С продуктами у нас плохо,напомнил он. Давайте следующего, Карима.
Больного Карима всегда называли не по фамилии, потому что она была сложна и непроизносима. Даже в письменном виде привести ее не представлялось возможным. Четверть из сорока своих лет он провел в лечебнице, причем в несколько приходов. Ему не особо радовались, но принимали уже как старого знакомого. Психушка, как и тюрьма, что располагалась неподалеку,- дело весьма заразное. Наверное, оттого, что обладает особого свойства притяжением.
- Здравствуй, Карим. Заходи, садись,- приветливо начал Иосиф Георгиевич.
Больной молча сел, уставился в одну точку.
- Как здоровье, как чувствуешь себя?
- Спасибо,- буркнул Карим и сплюнул на пол. Все мерзко.
- А вот это некрасиво,- мягко заметил доктор. Ведь кому-то придется убирать.
- Будто не знаете, кому,- резонно парировал больной.
- Я вижу, ты сегодня не в настроении. А мне просто хотелось пообщаться с тобой. Между прочим, мне очень понравились твои рассуждения о взаимосвязи вселенского разума и смысла жизни конкретного индивида.
Карим поднял глаза на доктора.
"Так, так,- ободрился Шрамм,- кажется, его начинает пронимать". Он знал, что Карим вошел в депрессионную фазу и теперь за ним следует наблюдать особо тщательно. Санитары нашли у него под матрасом старые бинты, которые он припрятал после перевязок: последнее время запаршивел, покрылся фурункулами. Все эти маленькие хитрости находчивых и неунывающих суицидников доктор прекрасно знал.
- Зачем ты прятал под матрасом бинтики? - как бы шутливо спросил доктор.
- Так просто,- отмахнулся Карим.
Шрамм заметил, что больной забеспокоился.
- Скажи честно мне одну вещь. Скажешь? - пытливо спросил Иосиф Георгиевич, глядя по возможности ласково и внимательно. Он знал, что его часто выдает хищный блеск глаз. Впрочем, ему было наплевать, повесится Карим или нет. Хотя для одной недели два суицида, пожалуй, многовато, даже по нынешним временам хаоса и всеобщего бардака.
