И лодка его столкнулась с чем-то, и он открыл глаза и увидел другую лодку. И собрался было уже воскликнуть: презренный! Для чего мешаешь мне искать мудрости? Это был гнев.
И тут увидел монах, что другая лодка пуста. И глаза его открылись, и воскликнул: моя лодка тоже пуста!
И что же есть написанное Заратустрой, как не пустая лодка?
И если мои листы, моя пустая лодка, станут некогда книгой, и станет так, что книготорговец продаст её тебе — говорю тебе, выбирай обложку её под цвет обоев. Но к чему ты открыл её страницы? Разве есть на них что-либо написанное кровью?
Однако, чтобы не утратил читающий мои листы аллюцинацию наполняющей их мудрости, буду говорить притчами.
Чему уподоблю я мир? Говорю вам: мир подобен гороху.
Когда кладёшь монеты одним слоем и сдвигаешь их плотно, образуют они подобие сот. Взгляни: во всяком месте сложился из них шестиугольник. Разве сможешь теперь уложить монеты плотнее? И вот правило их: шестиугольник.
Об одном слое говорит Заратустра — ибо монеты плоские.
Не то горошины. Насыпь их в стеклянную банку и смотри: есть ли правило их?
Но, быть может, ты их плохо насыпал? Что ж, насыпь ещё раз. И не насыпь, но клади их одна к одной и одна на одну, сдвигая плотно. Ещё плотнее сдвигай их, ещё плотнее — даже надави на них ладонью твоей! Есть ли теперь правило их?
Даже и найдя место, в котором устроен горох по правилу его, смотри дальше — и вот, правило нарушено.
И если уложен горох по правилу — знай, что уложен он не плотно и вот-вот даст усадку. Либо это не горох — лишь монеты.
Впрочем, кажется, даёт Заратустра правило — не верь ему!
Чему ещё уподоблю я мир? Уподоблю его часам в тёмной комнате.
Ты хочешь узнать время? Но комната темна. И ты трогаешь часы рукой.
Зачем, зачем покрыл их стеклом часовщик? Разве он не знал, что комната темна? И ты разбиваешь стекло и трогаешь рукою стрелки.
И вот, ты нащупал время рукой. Но пока ты делал это, часы стояли, ибо мешали им идти твои пальцы. Никогда не будет на них больше прежнего времени.
Впрочем, сказав так, знает Заратустра: никогда больше мир не будет таким. Не верь ему!
Чему ещё уподоблю я мир? Скажу, что он подобен вирусу.
Вирус по латыни яд — и яд опасен, когда он растворился.
Но и без мёртвой латыни вирус таков. Ибо что есть вирус?
Вирус есть ген, пусть много генов, заключённый в капсулу. Но, заключённый в капсулу, он мёртв. И вот, ты смотришь в микроскоп и видишь его, и капсула его подобна кристаллу и надгробной плите.
