Первым Росляков предложил навестить Павла Филипповича Нилина.
— Ты ведь знаешь Нилина? — спросил он Казакова.
— Да нет… Не знаю, — ответил тот.
— Как же… известный мэтр, учитель. Его повести «Испытательный срок» и «Жестокость» — вообще классика.
— Все равно не знаю… Но если ты хочешь, то давай пойдем к Нилину, — согласился Казаков.
И вот они у входной двери на дачу Нилиных.
Постучались.
Послышалось шарканье ног, щелкнула задвижка, и в дверях появился Павел Филиппович в исподнем.
— Ох, ребятки… Я ваще и не ждал… Мы уже ваще легли… Извините за вид, Василий Петрович, Юрий Павлович, могли бы и предупредить ваще!..
После короткого замешательства Росляков и Казаков оказались в доме. Росляков запел: «Рождество Твое, Христе…»
Павел Филиппович прислонился, пригорюнившись, к косяку двери, Юрий Павлович прослезился.
Когда Василий Петрович закончил песнопение и поздравил хозяина с праздником Рождества Христова, тот расчувствованно сказал:
— Я и не думал ваще, что вы так можете, Василий Петрович. Если бы знал… Была бы бутылка, я бы вас угостил. Но ничего нет… Правда, ваще Матильда щи сварила. Хотите, я вас холодными щами угощу?
Я тут молчавший Казаков обратился к Рослякову:
— Вася, к кому ты меня привел? Это же извозчик, а не писатель. Пойдем, я тебя отведу к настоящему писателю…
Они покинули дачу Нилина и отправились по притихшему ночному Переделкину маршрутом, который прокладывал Казаков.
Возле одной из калиток остановились.
Юрий Павлович дал знать о том, что к хозяевам пришли. Калитка отворилась, и они подошли к дому, где на пороге их встретил хозяин.
— Здравствуйте, Валентин Петрович! — поприветствовал Катаева Юрий Павлович.
— А, Юрочка! Заходите, заходите. Очень рад, что и вы и Василий Петрович навестили меня в рождественскую ночь. Вот тут тапочки возьмите. И проходите в столовую. А я вам организую угощение. Вот уж, право, не ожидал…
Валентин Петрович прошел в столовую, скрипнула дверца серванта, зазвенел хрусталь.
Казаков повернулся к Рослякову:
— Вот это писатель! А то Нилин, Нилин! Давай побыстрее, что-то я замерз.
Сели за стол.
Катаев все еще доставал из серванта свои винные запасы, хотя на столе были уже разные коньяки, джины; портвейны, настойки, водки.
— Валентин Петрович, не забудь подать фужеры, — оказал Казаков. И когда хозяин подал фужеры, Юрии Павлович предложил:
— Давай, Вася, вот этого попробуем!
— Ну что ты, неудобно без хозяина-то.
— Давай. А он присоединится.
Выпили.
Казаков взял другую бутылку:
