А утром она ушла гулять и вот теперь, к вечеру только, возвращалась домой.
Альгердаса дома не было. Самое время было собрать вещи. Но Мадина не находила в себе сил даже для того, чтобы раздвинуть дверцы шкафа и достать свою дорожную сумку.
Она забралась с ногами в кресло, подтянула колени к подбородку. В этой позе, с виду такой уютной, такой домашней, ей было так неудобно, словно ее в тиски зажали. Но и менять положение ей не хотелось. Так она и просидела до тех пор, пока не стукнула входная дверь.
— Ты дома? — Не сняв куртку, Альгердас заглянул в комнату. — Давно?
— Не знаю.
— Перестань. — Он поморщился. — Ну зачем эти скорбные красивости?
Мадина в самом деле не знала, давно ли она дома, и, отвечая так, никакой нарочитой красивости не предполагала. Но, наверное, ее ответ в самом деле прозвучал именно так. Альгердас был чуток ко всякой фальши, да и сама она тоже.
— Лучше мне уехать, — сказал он.
— Не нужно тебе никуда уезжать, — пожала плечами Мадина. — Я…
— Почему не нужно? Я же все равно хотел в Китай. И вот так совпало.
— Да. Так совпало.
Горечь, наверное, тоже относилась к разряду скорбных красивостей. Но Мадина не могла ее сдержать.
— Я в агентстве был. Визу обещают быстро сделать. Послушай, Дин. — Он присел на корточки перед креслом. Мадина видела его светлые глаза прямо перед собою. В глазах было сочувствие. Но больше в них не было ничего. — Я скоро уеду. А до отъезда у мамы поживу.
— Это не нужно, — повторила она.
— Это нужно. Я не хочу, чтобы ты дергалась туда-сюда. Вот как раз тебе необязательно уезжать. То есть… То есть нам необязательно расставаться, — твердо произнес он.
— Но ребенка ты не хочешь.
— Ребенка я не хочу.
Головоломка была не из трудных. Даже проще, чем знаменитая, про волка, козу и капусту в лодке.
— Я сброшу кое-что в ноутбук, — сказал Альгердас.
Пока что-то копировалось из одного компьютера в другой, он снял с вешалок в шкафу несколько рубашек, взял с полки несколько свитеров, джинсы. Собрал белье в небольшой пакет. Сложил все это в чемодан на колесиках и выкатил чемодан в прихожую, а сам ушел в ванную — слышно было, как выдвигается ящик под раковиной и хлопает дверца навесного зеркального шкафчика, в котором Альгердас держал бритвенные принадлежности.
Ясно было, что перед Китаем он не собирается заходить за вещами еще раз. Наверное, действительно не хочет, чтобы Мадина дергалась туда-сюда.
Он был легкий человек. Новый человек.
«Как у Чернышевского. Да — нет», — подумала Мадина все с той же горечью.
