— Правда.
— Спасибо тебе.
Во рту у Мадины пересохло. Значит, и у Альгердаса пересохло тоже. Она опустила руку с кровати, взяла стоящий на полу стеклянный кувшин с крюшоном.
— Из кувшина пить будешь? — спросила она.
Стаканы они, уходя в спальню, захватить со стола забыли, и идти за ними сейчас совсем не хотелось.
— Ага.
Альгердас пил крюшон большими глотками, как воду.
— Вишней пахнет, — сказал он, вытирая губы. — Или малиной? Не разберу.
— И вишней, и малиной. И клубникой еще. И земляникой. Мама все ягоды смешала.
— Все-таки здесь правильная жизнь.
— Да.
— Тяжело тебе в Москве? — помолчав, спросил он.
— Нет. Почему ты вдруг решил? — удивленно спросила Мадина.
— Так. Подумал, каково мне было бы, если бы я после всего вот этого, — он повел рукой, задев при этом гирлянду, которой папа успел украсить спинку кровати в Мадининой комнате, — попал бы в наш бедлам.
Москва вовсе не казалась Мадине бедламом. Правда, она и не знала, чем кажется ей Москва. Что-то неопределимое, летящее, как снег в Альгердасовых глазах.
— Глупости, — сказала она. — Давай крюшон, у меня тоже во рту пересохло.
Мадина допила крюшон, в котором еще чувствовался легкий хмельной оттенок, поставила кувшин на пол… И тут же с визгом отдернула руку и, поджав ноги, вцепилась в спинку кровати.
Альгердас стремительно сел на постели.
— Что?! — воскликнул он. — Динка, что случилось?!
— Там… — Зубы у Мадины стучали. — Там мышь!
— Где?
— П-под кроватью… Я к ней прямо рукой прикоснулась!
— О господи!
Альгердас упал на подушку и расхохотался.
— Ну что ты смеешься? — жалобно проговорила Мадина.
— Просто мистика какая-то!
— Почему мистика? Самая настоящая мышь. Мохнатая…
— Как медведь, да? — улыбнулся он. — А мистика потому, что страх перед мышами невозможно объяснить. Ну что, если подумать, она человеку может сделать? Не съест ведь, даже укусит вряд ли. А боятся ее, как, в самом деле, медведя. Ложись, Динка. Спи и про мышь не думай.
— Ага, не думай! — тем же тоном произнесла Мадина. — Как я могу не думать, если она под кроватью сидит?
— Да она убежала давно. У нее там, наверное, норка, она в норку спряталась и сама тебя боится. Будь умнее, чем она.
— Не могу, — чуть не плача, сказала Мадина.
— Ну давай ее выгоним, — предложил Альгердас.
— Как же мы ее выгоним?
— Поймаем и выгоним.
Он встал и, взявшись за спинку кровати, отодвинул ее от стены вместе с Мадиной. Свет они еще не выключали, потому что им все время хотелось смотреть друг на друга, и угол, который раньше был закрыт кроватью, стал теперь хорошо виден. Мадина с опаской глянула в ту сторону и даже не вскрикнула, а лишь пискнула от ужаса.
