Офелия сначала задохнулась от обиды, потом от возмущения. Она долго ничего не могла сказать. В конце концов выдавила из себя:
— Это же тебе не в родительском хлеву…
Брут непонимающе обернулся:
— Ты чего, Офель…
Она развела руками:
— Посмотри, вокруг. Я все вычистила, выскоблила, а ты ничего не заметил. Прямо своим грязными ботинками.
— А-а, — только и сказал Брут. И отодвинул ботинки к двери. Офелия не нашлась, что еще сказать.
На следующий день история повторилась. Весь день Офелия стирала, готовила, наводила окончательный лоск. А Брут снова протопал грязными ботинками. Снова молча поел и снова, разбросав свои вещи, засел у телевизора.
Снова Офелия ему сделала выговор и снова он понятливо согласился:
— А-а…
Но и через день, и через два, и через неделю все повторялось почти точь в точь.
Еще пару недель Офелия продолжала по инерции прибирать квартиру. И даже затеяла было небольшой ремонт. Хозяева их жилья были не против того, чтобы обновить линолеум на полу в кухне, покрыть новым лаком ободранные шкафы в крошечной прихожей.
Офелия представляла, как закончит этот ремонт. Как они с Брутом позовут гостей: его друзей, ее подружек. Как она наготовит всякой всячины, испечет пирог. Все будут осматривать их квартирку, уплетать за обе щеки угощение и нахваливать:
— Хороша, хозяюшка, хороша…
И Брут, увидев такое одобрение, поймет, наконец, как это важно — чистота, порядок, уют в доме. И он будет гордиться ею.
Офелия сама содрала старый линолеум. Купила новый. Этот рулон ей привезли из магазина домой и поставили в углу кухни. Офелия попросила мужа уложить его. Брут обещал.
Для шкафов она приготовила специальную жидкость и сам лак. Брут и здесь обещал справиться. Но день проходил за днем. А мужу было то неохота, то некогда. Лишь иногда, когда Офелия особенно нажимала на него, Брут ронял рулон линолеума на пол или подходил к шкафам, чего-то чертил, прикидывал и говорил, что остальное доделает завтра.
И они продолжали жить с валяющимся посреди кухни линолеумом, с чертежами на полу и на стенках шкафов в прихожей, с то и дело попадающимися под ноги отвертками, кисточками, линейками, карандашами, гвоздями и шурупами.
Брут не давал убирать инструменты:
— Ты все перепутаешь. Не трогай…
И Офелия не трогала. Пока не поняла, что вряд ли Брут когда-нибудь действительно доведет все до ума. Тогда она решила нанять мастеров, но супруг воспротивился:
— Да ты что? Деньги еще кому-то платить. Или у тебя муж без рук…
