— Что случилось?
— Вы не выходили из номера двое суток. У вас все в порядке?
— Да-да, конечно, все в порядке. У меня полный ажур. Я скоро выйду…
Двое суток… Плюс время в поезде. Хорошенький отпуск. «Любишь — не любишь…» Какого черта? Я — молод, здоров, полон сил.
Душ и бритва. Одеколон. На выходе из гостиницы раскланиваюсь со швейцаром, которого не заметил по приезду:
— Привет, старик.
На набережной расшаркиваюсь с милиционером:
— Наше почтение властям.
У бара киваю трем блестящим:
— Здравствуйте, проститутки.
И старик, и служивый, и девицы — все ответили мне приветливыми, гостеприимными улыбками. Так и должно быть. Здесь все должны улыбаться. Здесь все должны быть довольны. И я, и та одинокая девушка, и та, и та, и та, и та, и та, и та…
Мы шли навстречу друг другу и улыбались. Я — вполне приличный шатен. Они — вполне приличные брюнетки, блондинки, шатенки тож. Я — необъяснимо легко и свободно. Они — заметно напряженно и вкрадчиво.
«Сближайтесь!» — орал где-то купидон и заряжал свой арбалет. Я слышал свист его стрел. Но они отскакивали от меня, как будто на мне была не шелковая рубашка, а кованые рыцарские латы: «Бздынь… Бздынь… Бздынь…»
Ж замедляли шаг. И наверное оборачивались, когда я такой улыбающийся, такой обнадеживающий проходил мимо.
Я не мог остановиться. «Какого черта?» — спрашивал себя и получал ответ: «Любишь? Не любишь?» Мои ноги отказывались меня слушать и несли, несли, несли. По набережной. Потом по маленьким крутым улочкам. Через площадь. И сквозь парк.
Я обошел в этом курортном местечке все, что мог. Я разошелся со всеми девушками, с которыми мог бы сойтись. И я обессилил. Я сник. Я сдался. Уселся на конце пирса, взрезающего море. Он был пуст. Пары покинули его ненадолго для романтического ужина. Они вернутся, набив желудки. Сюда. Или сразу — в постель. Но минут сто двадцать я имел независимо. Мог спокойно глядеть в море и спрашивать его ли, не переходя на шепот:
— Любишь? Не любишь?
Что-то всплеснуло. Там на розовой дорожке заходящего солнца. И еще. Теперь слева. И справа. Пусть. Я закрыл глаза.
Меня совершенно не интересовало, что именно может позволить себе плескаться в это время и в этом месте. Мне нельзя забивать себе голову пустяками. Нужно решить наконец. И действовать. Жить. Нормальной жизнью. Не истязая себя нелепыми, тупыми вопросами.
Я почувствовал шаги сзади. Мягкие. Почувствовал. Не услышал. «Время вышло?»
— Ой, — приятный притворный голосок. «Наверное, брюнетка. Все при себе…»
