Нокаут | страница 41

— Отстаньте от меня, гражданин! — возмущенно воскликнул Винокуров, завидев вывернувшихся из-за угла юношу и девушку. — Напились, так идите домой!..

Коварный коллега толкнул Антиноя. Пьяный сделал несколько неверных шагов и повис у девушки на шее. Девушка вскрикнула. Юноша развернулся и съездил Вешнева по затылку. Антиной блаженно улыбнулся…

Когда Сопако с милиционером подошли к месту происшествия, им открылось печальное зрелище: юноша в изорванной рубашке отбивался от ползущего на него на четвереньках человека в модном пиджаке. Удары не останавливали ползущего. Он их не чувствовал. Наконец четвероногий ухватил юношу за брюки и повалил наземь.

Собралась толпа. Пьяного скрутили, и он заплакал горько и неутешно, как ребенок.

— Ввсех… Всех вас в фельетоне ррраспишу! — рыдал Антиной. — Знаете, кто я?..— В мозгу его что-то произошло, и он сказал проникновенно: — Жжена — друг человека.

Вешнева повели в вытрезвитель.

Толпа растаяла. Торжествующий, сияющий глазами Винокуров обернулся к Сопако:

— Ну, как, начальник штаба? И все удовольствие стоит каких-нибудь пятьдесят рублей. Зрелище, достойное богов.

— Я ничего не понимаю!

— Скоро поймете. Где здесь ближайший телефон-автомат? С моей стороны было бы подло не поставить в известность о случившемся редакцию. В вытрезвитель попал мастер жанров!

«Летучка» проходила невесело. Она смахивала на поминки в той их начальной стадии, когда собравшиеся еще сидят в скорбном молчании, тяжко вздыхают и нетерпеливо стучат под столом ножками в ожидании команды переходить ко второй, более интересной стадии.

Обозревающий номера за неделю — «дежурный критик» — бубнил себе под нос что-то крайне неопределенное и нудное. Сотрудников одолевала нервная зевота. Им было жаль Антиноя Вешнева, отбывающего ныне наказание за мелкое хулиганство, стыдно за него, обидно за редакцию.

В глубине кабинета за огромным, напоминающим языческий храм письменным столом, украшенным по фасаду резными изображениями львиных голов и химер, недвижно, подперев рукой большую голову, восседал редактор «Вечернего Бахкента» Рюрик Ольгердович Корпусов-Энтузиастов. Крупные черты его лица, монументальная фигура, казалось, были вылеплены талантливым, но торопливым скульптором, пытавшимся на скорую руку изваять бюст мыслителя-общественника.

Этот мыслитель был своеобразным мыслителем. Прежде всего он считал себя таковым. Его вечно распирало от идей, и Рюрик Ольгердович постоянно делился с окружающими своими идеями, причем страшно огорчался, если его идеи не овладевали массами сотрудников редакции.