Так. Правый бок в крови.
— Вода.
Ральт поднес мне миску и кусок чистой ткани.
Юноша застонал. Не пойдет. Я нашла в сумке пузырек толстого стекла. Маковый настой. Пара капель меж почти бесцветных губ. Через минуту мальчик расслабился и начал дышать глубже. Так-то лучше. На правом боку красовалась разошедшаяся рана. Значит, виной всему вовсе не буря… Битюг среагировал на запах.
— Святая Матерь, — тейт отчаянно выдохнул короткую молитву, — но почему, почему ты не сказал мне?
Угу. Догадайся с одного раза, почему он не сказал тебе.
Кровь еще шла. Ребра подождут. Несколько капель исанны догнали маковый настой. Затворный порошок покрыл рану. Коробочка с нитками. Пальцы привычно взялись за изогнутую иглу. Стежок, еще стежок. Правая рука дрожала от напряжения. Но шов вышел ровным. Подкорный пух шерха лег на зашитую рану. Теперь свернутая ткань. И тугая повязка на ребра. Благо, загодя нарезанных кусков достаточно.
— Все. Несите осторожно. Голова должна быть выше ног, так и положите на постель. И пошлите за врачом в город. Ральт, Хени, помогите.
Мальчики подняли рыжего и вынесли из конюшни. Я устало прислонилась к столбу, наслаждаясь тишиной. Пайлок унес факел, конюх аккуратно вывел успокоившегося битюга из стойла и, уведомив, что едет «того-этого в город», потрусил наружу.
Меня немного потряхивало, я обхватила себя руками и прикрыла глаза. Давно, давно я не зашивала ран. Парня спасла лишь старая привычка держать такие вещи при себе. Семь лет, как Ирш при поддержке других Садов отбросил кочевников в степь, а руки еще помнят.
Что-то теплое укутало меня, и я довольно заурчала. Спа-а-ть.
— Эрэ, эрэ.
Ну что там еще?
Рьмат-Нерушимый-Всемогущий. Тейт. Мальчик. Я чуть не уснула прямо в конюшне.
— Я не знаю, как благодарить вас, эрэ.
Дать мне выспаться.
— Я покупал телохранителя, эрэ, — отчаяние и смирение звенели в его голосе, — а приобрел сына. И чуть было не потерял его.
— Странные методы воспитания.
— Вы не поверите, но я не знал. В Голубятне все было в порядке. Гхайс умудрились как-то повредить нашу связь, и Тэли чах на глазах. Мастера все исправили. И он не жаловался на рану.
— Еще бы.
— Я испугался. Все Брайки погибли той ночью, помощь не шла. Нас было пятеро, и он увел гхайс за собой, прочь от катапульты.
— Это ваша бабочка, тейт, и вам решать, что с ней делать. Но поймите же! Ваш гнев ранит его подобно мечу. Вам стоило бы просто поговорить с ним, объяснить… Впрочем, это не мое дело…
— Теперь ваше, эрэ Ильравен. — Серебряное кольцо, мерцающее отраженным светом Ожерелья, скользнуло на мой указательный палец. — Все, что вы сочтете нужным… позвольте, я отнесу вас в дом.
