— Солнышко! — кричу я неистово, бросаясь к нему со всех ног, — не бери меня больше сюда, здесь противно и скучно. Солн…
Я обрываю на полуслове, потому что мой отец не один. С ним высокая худенькая девушка с огромными иссера-синими, близорукими глазами, очень румяная и гладко-прегладко причесанная на пробор.
Что-то холодное, что-то высокомерное было в тонком с горбинкой носе и в серых выпуклых глазах девушки.
— Кузина Нэлли. — проговорил «солнышко», поворачиваясь к черноволосой девушке, — вот моя девочка, полюбите ее!
Девушка приставила черепаховый лорнет к глазам и окинула меня очень внимательным взглядом.
— Какая нарядная! — произнесла она сдержанно. Сама она была одета очень скромно во что-то светло-серое. Костюм, однако, безукоризненно сидел на ней.
Она протянула мне руку. Я нерешительно подала свою. Быстрым взглядом обежала она мои пальцы, и вдруг брезгливая улыбка сморщила ее губы.
— По кому ты носишь траур, дитя? — сносила она, слегка улыбаясь.
Я не поняла сначала и робко взглянув на «солнышко». Лицо отца было залито румянцем, в глазах его видно было смущение. Тогда я, недоумевая, взглянула на мои пальцы. Ничего, решительно ничего особенного не находила я в этих тоненьких, красноватых детских пальчиках, если не считать резких черных полосок под ногтями на самых концах. Но взглянув сначала на отца, потом на молодую девушку и, наконец, на мои пальцы, я быстро сообразила, что именно за черные полоски обратили внимание Нэлли и вызвали ее замечание.
И я вспыхнула и смутилась не меньше папы.
— Такая нарядная хорошенькая девочка и такие грязные ногти! — проговорила между тем Нэлли своим бесстрастным голосом, от которого мурашки забегали у меня по спине.
— Как же тебе не стыдно приходить в таком виде в гости? — произнес с укором отец.
— Папа Алеша. — Горячо вырвалось у меня, — Я не виновата… я торопилась…
— Что это? Как она вас называет, Alexis? — спросила удивленным голосом Нэлли. — Па-па A-ле-ша! — протянула она, и голос ее дрогнул от затаенного смеха.
Ну, уж это было слишком! Она могла возмущаться моим нарядом, моими грязными ногтями, но… смеяться над тем, как я называю мое «солнышко»! Какое ей до этого дело?
Я уже готова была ответить какою-нибудь неожиданною резкостью, как вдруг из-за поворота аллеи быстро подбежал ко мне поручик Хорченко, один из часто бывавших у нас товарищей моего отца. Это был очень веселый человек, охотно шутивший и игравший со мною. И мы были с ним всегда хорошие друзья.
