Детская оказалась совершенно пуста. Только голые ободранные стены, на которых раньше были веселенькие обои с диснеевской мультипликацией.
Железяка в наитии и полуобморочном состоянии пошел искать паспорт. Документ должен был четко и ясно сказать: были у него жена и дети или не было. Да – нет. Быль – небыль.
Паспорт с бесстрастностью наемного убийцы выстрелил коротким словом «Нет». Не было. Никогда. Железяка сел на пол и заплакал.
Он наконец понял, что это за недостающие компоненты, без которых у него не складывался философский камень жизни. И теперь уже, наверное, никогда не сложится. Даже если ему вернут Ингу и «бандитов», страха, что они вновь могут в любой момент исчезнуть, как шарики в руках фокусника, как население целого города из-за нерадивости какой-то там Майки, этот страх уже никогда не отпустит его.
Железяка понял, что нужно делать, – не ждать, когда кто-то вернет ему семью, а самому идти и возвращать ее. Убить свой страх – даже если попутно придется убить ту самую Майку, развешивающую простыни. Уничтожить фокусника, от прикосновений которого все в этом мире становится ненастоящим.
Короче, добиваться правды. То есть на повестке дня снова Кот.
Тут только Железяка вспомнил, что кот посажен был под арест. Однако в узилище заключенный сейчас отсутствовал – ботинки сдвинуты, дверца шкафа растворена ровно на ширину бесстыжей котовьей морды. Железяка снова отрешенно подумал, что кот сдристнул навсегда, но опять же ошибся. Через полминуты он обнаружил, что неким образом из узника шкафа кот превратился в узника балкона. Стоял на задних лапах, упираясь передними в дверь, и, задрав морду, вглядывался в дверное стекло. В круглых удивленных глазах стояло крупнобуквенное «СПАСИТЕ! ЗАМУРОВАЛИ!». Дверь, наверное, захлопнулась от сквозняка.
Железяка открыл балкон и за лапу втащил животное в комнату. Отыскал неширокий ремень и затянул на шее у кота, прицепив другой конец к балконной ручке. Потом выдернул из старого электрического чайника провод и заголил контакты. С мрачным удовлетворением Железяка готовился к роли инквизитора, с мыслью, что должен во что бы то ни стало заставить кота говорить. Потому что инфернальные коты непременно должны уметь говорить. А если не хотят, то можно им помочь захотеть.
Последним штрихом в подготовлении допроса с пристрастием был эмалированный тазик с водой, притащенный из ванной. Железяка поставил его возле кота и, подняв на ремешке пытуемого, опустил в воду. Воткнул вилку в розетку и… кота в тазике уже не было. Выпрыгнул и, мокрый, тряс лапами, лил с себя воду на пол, одновременно пятясь задом в попытке вылезти из ошейника.
