– это не утопия. И не рай земной. И скорей всего, не светлое будущее. Это просто те условия, при которых у нас вообще есть будущее.
– Экспериментатор – ты. И условия ставишь любые. Выбираешь любое из должно быть, соответствующее целям. Полная свобода действий, – говорил искуситель, быстро и без выражения, не утверждая, а словно ставя условия другого, своего собственного эксперимента.
– Свобо-ода? – протянул Железяка недоверчиво, как крепостной крестьянин, которому зачитали манифест, чешущий в затылке и соскребающий с лаптя о землю коровью лепешку. – Сдается мне, эта штука плохо сочетается с незнанием и желанием узнать. В четыре года я хотел выпрыгнуть из окошка, чтобы узнать, полечу ли. Свободу можно себе позволить только при знании результатов. Но тогда она уже ни к чему – выбираешь единственно правильный вариант действий. Люди еще не доросли до свободы. Нам сначала поумнеть надо. А мы, считай, в ползунках еще. Люди – дети. Но я не отец им.
– А кто ты?
– Такой же ползунок.
И тут произошло странное. Пришелец из неведомо каких краев в который раз сунул руку в карман, наконец-то выудил оттуда пластмассовый предмет и положил на стол перед Железякой. Предмет оказался игрушечным пистолетом серого цвета.
– Теперь он твой, – сказал он.
Железяка нечленораздельно булькнул, затем объяснил:
– Я выражался фигурально. Но я не говорил, что до сих пор играю в войну.
Незнакомец кивнул.
– Мы не играем в войну. Она в нас играет. Мы – ее солдатики. Стойкие оловянные. Запомни, у этой вещи два назначения: либо стреляешь, либо передаешь следующему, выдержавшему испытание. Мне не пришлось стрелять, ты у меня первый и последний. Тебе – как повезет.
Железяка взял пистолет и в сильном недоумении вертел его в руках.
– Я выдержал испытание?
– Да.
– И эта штука может убивать?
– Нет. Она не убивает. Просто выключает на время. С кое-какими изменениями в голове.
Гость встал и, хлопнув Железяку по плечу, собрался уходить.
– Будь здоров, коллега. Может, еще пересечемся когда-нибудь.
– Эй, – Железяка спохватился. – А что со всей этой магической хренотенью?
– Выбрось на помойку. Если найдешь, что выбрасывать.
Защелкнулась дверь.
Железяка подошел к мойке, отвернул вентиль, попробовал воду. Н-да. Винно-водочные роскошества и излишества отменяются. Обыкновенные дары канализации.
Железяка ушел в комнату, засунув куда-то по пути пистолетик и тотчас забыв о нем.
Забыв и о Коте, узнике шкафа.
Он устал. Чудовищно устал от всего этого. В самом деле – людям свойственно уставать. Душа просит покоя и понимания. А вместо этого вам под нос подсовывают какие-то химеры и превращают вашу жизнь в… загадочную помойку, лишенную даже крупиц разумной осмысленности.
