Всему этому он учил и молодых ярлов.
Иногда Ленка приходила посмотреть на их тренировки. Иногда приходила Диана. Но ни разу – обе вместе.
Шли дни, и Фил на глазах становился сильнее и ловчее. Однажды в бане отец с удовольствием ощупал его мускулы и сказал:
– Ну вот, уже что-то. Скоро и в поход не стыдно, а?
– Не стыдно.
– Как команда? Подбирается?
– Да, понемногу, – ответил Фил, недоумевая: к чему это он клонит?
Но великий конунг не привык говорить лишнего.
– Надо познакомить тебя с одним человеком, – заявил он. – Живет он, правда, далеко, в самом Новгороде, но мы быстро обернемся… туда и обратно… молнией.
– На вертолете, что ли? – спросил Филипп.
Ингвар усмехнулся:
– Вроде того. Скоро все узнаешь. Предупреди Ника, мы его с собой возьмем. Будьте оба вечером в точке перехода.
– Где? – не понял Фил.
– Ну… на Перуновой поляне. Где же еще.
Отец ласково похлопал сына по загривку. Пинком распахнул дверь и шумно обрушился в бассейн.
* * *
Программа грузилась медленно, и в нижнем углу экрана уже начинала мигать батарейка: «Rewinder» пожирал слишком много ресурсов. Конунг Ингвар со вздохом достал из сумки еще один комплект аккумуляторов.
Ноутбук он держал на коленях, и светящийся экран раскрашивал его лицо нереальными перламутровыми красками. Ингвар, не глядя, стучал по клавишам. Кажется, он пользовался командной строкой.
Ноут они привезли из башни. Это был довольно старый компьютер «Fujitsu», да и операционная система старая. Наверно, Игорь Матюшкин привык к таким еще в молодости. Спикером он не пользовался. «Какая ему разница, – думал Филипп. – Ему ведь не в игры играть».
Впрочем, подумал он дальше, все вокруг было его игрой.
Фил заглядывал отцу через плечо. Младший ярл Ники стоял рядом и с тревогой посматривал по сторонам.
Тревожиться было от чего. Перунова поляна ночью выглядела очень таинственно. Статуи богов светились ровным светом, исходившим как будто прямо из земли. И в самом деле, хитрая подсветка была устроена у подножия деревянных истуканов так, чтобы никаких проводов и лампочек видно не было: лучи света фокусировались на суровых лицах богов, и сверкание позолоты впечатляло даже Филиппа – что уж говорить о Янисе с Ториком, которых вообще впервые пустили на капище ночью. Грозный Перун (с горящим взором, всклокоченными волосами и острой бородкой) пугал их до дрожи в коленках. Они даже рады были отойти подальше от поляны и заступить там в дозор: видно было, как их длинные фигуры маячат на самом берегу речки.
