– Не слышно, не слышно, – кричал Фил. Не выпуская спикера, он метнулся было обратно к башне, дернул ручку двери, но остановился в испуге. Изнутри вырвался клуб дыма, и огонь опалил рыжие волосы Филиппа. Вскрикнув, он отскочил и уронил спикер в пыль. Ничего сделать уже нельзя было.
Ник подбежал к нему и потряс за плечи:
– Кто там? Кто это был?
– Не знаю, – дрожащим голосом проговорил Филипп. – Н-не знаю. Я не расслышал. Там был кто-то. Он сказал, что… скоро все кончится. Что осталось совсем немного.
– Я не понимаю, – сказал Ник. – Там Ингвар? Он живой?
– Нет… я же видел его, – продолжал Фил жалобно. – Я же видел. И ты видел. Он не дышал. Он был холодный. Ты же мне веришь, Ники?
Младший ярл нагнулся и поднял спикер.
– Не плачь, – сказал он просто. – Конечно, он был мертвый. Все видели.
– Я бы его не оставил.
– Никто бы его не оставил. Это не он. Это просто галлюцинация, Фил. Мало ли что тут бывает. Это же ненастоящий мир, ты помнишь?
– М-может быть, – сказал Филипп.
– Пойдем, братья, – окликнул их Власик – мягко и участливо, как только сумел. – Нужно уходить отсюда.
Фил покорно пошел за ним к гаражу, где темнел его джип-«конкистадор» – порядком изувеченный, но еще целый.
Ники не спешил. Он оглянулся: башня была в огне уже снизу доверху. Клубы дыма поднимались в небо, известняковые плиты чернели и крошились от жара. Еще немного, и провалится крыша, думал Ник. А потом обрушатся перекрытия. И никто никогда больше не увидит конунга Ингвара, повелителя Ижоры, гениального мечтателя, погибшего такой странной смертью.
Ник хотел вспомнить слова хоть какой-нибудь молитвы – и не вспомнил.
– Death is the only escape, – прошептал Ник.
* * *
Перед рассветом в лесу было тихо. Птицы еще не проснулись, а может, просто не решались запеть. Ветер гудел высоко в кронах, пахло смолой и дурманом.
Лисица приоткрыла глаза в своем логове, принюхалась: дымом больше не пахнет. И петухи не поют. Вкусные петухи. Лисица была сыта и лисенята тоже. Толстые, довольные, они спали под боком. Может, и не стоит просыпаться раньше времени, размышляла лиса. Стоит поднять голову, как от щенков уже не отобьешься.
На охоту можно было не спешить. Лиса обленилась. Под частоколом она прорыла хороший лаз, и – вот удивительно – никто не спешил его заделывать. Лисица ходила за курами каждую ночь, то в один курятник, то в другой. Вот только курочки день ото дня тощали, кормить их было некому, и лисе это не нравилось. Выгнать их во двор? – по-хозяйски думала лисица. – Так ведь разбегутся. Люди же разбежались.
