Агата мотнула головой. Дырка в обивке становилась все больше.
– Бабушка… она тоже была против? А почему?
Лем развел руками.
– Они обе были довольно вспыльчивы. А Марина еще… так устала, что просто была не в состоянии дипломатничать. Ты не представляешь, сколько сил тратится, чтобы доказать этим тупоумным ублю… – Он осекся. – Ладно, не важно… Я слышал только конец разговора. Лидия была очень разгневана. Когда она сердится, говорит очень тихо… но так, что ее прекрасно слышно…
Агата машинально кивнула.
– …уходя, она сказала: «Пора прекратить играться в господа бога, девочка моя. Есть силы, которые не будут повиноваться даже тебе».
– А мама? – жадно спросила Агата.
– Она рассмеялась. И стала работать еще усерднее.
– А почему… это ваше руководство решило вас запретить?
Лем поморщился. Сказал неохотно:
– Неудачи. Были человеческие жертвы. Руководство сочло, что мы не соблюдаем технику безопасности и научную этику. Но, Агата! Мы шли на риск вполне осознанно, готовые ко всему. От добровольцев просто отбоя не было.
– И у вас что-то получалось?
– Слишком мало и нерегулярно, чтобы служить доказательством. Да еще и время поджимало – несмотря на огромную поддержку общественности и части незакоснелых магов, группу в любое время могли расформировать. Тогда…
Он подлил вина себе. Выпил его, как простую воду – жадно, залпом.
– …не сворачивая наших исследований, мы вышли на одну многообещающую теорию. И сразу получили результат. Если нельзя воздействовать на гипотетический «ген магии», можно создать… хм-м… вещество, которое станет вечным магическим источником. Чтобы любой мог погрузить туда руки, – он повел в воздухе округленными ладонями, – и зачерпнуть полные пригоршни…
«Счастье для всех даром, и пусть никто не уйдет обиженным», – подумала Агата.
Магия для всех даром…
И вдруг она вспомнила: эксперименты с материей… превращение мертвого в живое…
– Это… Котел?
Лем смотрел на нее горестно и пьяно:
– Это – то, чего бы не случилось, если бы нам дали закончить… Но нам не дали.
Они жили одними исследованиями, лишь иногда выныривая на поверхность повседневности. Бремя общения с действительностью взвалил на себя Петр Стеблов, «твой отец, Агата». Он сумел встать во главе движения, поддерживающего ученых, обещавших уравновесить возможности урожденных магов и магов потенциальных. Иногда он силой вытягивал на поверхность Марину, та являлась на митинги и перед камерами утомленно и воодушевленно произносила требуемое – и вновь погружалась в работу. Руководство Института, многочисленные комиссии, правительство, наконец, колебались, то вынося, то отменяя решения. Лем уверен, что именно из-за этой нервотрепки и неразберихи участились несчастные случаи – пока не погибла целая группа испытателей…
