Он мягко, со слезами на глазах, возложил руки на согретую солнцем голову Уолтефа.
– Да пребудет с тобой Господь, – тихо прошептал он, – и да проведет он тебя через все испытания.
* * *
Сотни костров мерцали в ночи, освещая расположение датских войск и присоединившихся к ним англичан. У берегов реки Хамбер стояли корабли, на резных носах которых горели фонари.
Пьяный от вина, дружеских объятий и надежды, Уолтеф пировал с сыновьями датского короля Свейна, призывая вместе с остальными смерть на головы нормандцев. Эти люди были его родней. Здесь ему не надо было сдерживаться и следить за каждым своим словом. Здесь он мог смеяться от души. Здесь он был настоящим сыном Сиварда Могущественного, здесь его принимали как героя, а не считали зеленым юнцом.
Придет утро – и датская армия, усиленная нортумбрианцами и шотландцами, людьми из Холдернесса и Линдси и саксонскими повстанцами со всех концов Англии, пойдет к Йорку, древней столице Англии. Нормандцев изгонят с захваченной земли, их проклятые замки сожгут.
Уолтеф лежал, обхватив свой топор, и думал, что пойди все по-другому – лежал бы он на пуховой перине рядом с темноволосой женой-нормандкой, а рядом, кто знает, в колыбели посапывал бы ребенок.
Ему снился бой, но, вместо того чтобы размахивать топором, он придумывал аргументы в свою защиту. Чем дольше он старался, тем ближе был к поражению. Он слышал свой громкий голос, яростный крик женщины в ответ. Вся сила была у нее, он же был бессилен. Из толпы на него смотрела маленькая девочка с синими глазами. Когда он вглянул на нее, она отвернулась, и Уолтеф как-то понял, что подвел ее.
Проснулся он в холодном поту с тяжелой головой. Крики продолжались, хотя он уже не спал, но в них не было злобы, только восторг мужчин, готовых идти на Йорк, чтобы прогнать нормандцев.
Когда армия датчан и англичан приблизилась к Йорку, на них повеяло гарью, напомнившей Уолтефу Эксетер. Посланные вперед разведчики доложили, что нормандцы сожгли дома в округе за крепостными стенами, так что их армии теперь придется двигаться по открытой местности, чтобы осадить город. Огонь перекинулся на город, не пощадив даже собора.
Уолтеф сжал топор и вместе со всеми двинулся к Йорку. Те жители, которые не успели скрыться, присоединились к наступающей армии с восторженными возгласами, размахивая вилами, косами и копьями, которые им удалось припрятать. Гордость распирала Уолтефа. Он входил в город, который в течение двухсот лет был столицей Англии.
