Она уже знала, что больше всего он не любит долго оставаться в одном помещении. Он отказывался лежать в постели дольше, чем требовалось для того, чтобы выспаться или заняться с ней любовью. Она уже привыкла, что случиться это может где угодно – в конюшне, под деревом в лесу, в ее саду, не только в постели.
Сегодня скверная погода загнала их под крышу, и oна настояла на том, чтобы натереть ему ногу мазью, изготовленной из трав, растущих в ее саду.
– Я должен быть на стене, – возражал он.
Матильда подобрала юбки и забралась на постель, при этом продемонстрировав ему часть бедра.
– Зачем? – спросила она. – Там больше никого нет. Да, люди работают и в дождь, но не в такой ледяной. Один день ничего не изменит.
Он нахмурился.
– Но один день может превратиться в два, потом в три, четыре. Я пообещал королю, что потороплюсь превратить это место в крепость для защиты города. Я хотел бы сообщить ему, что за неделю многое успел.
– Так и будет, но не следует надрываться, ты можешь заболеть, тогда вообще не о чем будет сообщать. – Сев на него верхом, она принялась растирать ему ногу. На ней образовался уродливый нарост как раз в месте перелома. Она знала, что нога мучает его сильнее, чем он говорит. К вечеру особо хлопотного дня она замечала напряжение в его лице, походка его становилась более неровной и тяжелой. Предложив отдохнуть, она слышала в ответ, что он не инвалид. Если же она продолжала настаивать, он замыкался в себе и не разговаривал с ней.
Она сильными движениями втирала мазь ему в ногу. Комнату наполнил аромат трав. Она почувствовала, как он расслабился. Веки его отяжелели, но глаза не закрылись.
Сильный порыв ветра ударил в ставни. Он просунул руку ей под юбку и стал нежно гладить ее бедро. Матильда вздрогнула, когда рука поднялась выше.
– Боюсь, – лениво пробормотал он, – что, пытаясь облегчить мне боль, ты делаешь только хуже.
– В самом деле?
– Правда, значительно хуже. – Он положил ладони ей на ягодицы и приподнялся, одновременно задирая свою тунику. – Теперь затвердело в другом месте, и если ты мне не поможешь, я сойду с ума.
Она обнаружила, что он уже огромен, тверд и в полной готовности. Он заполнил ее таким жаром и силой, что ей показалось, она сидит на раскаленной головне. Мать пришла бы в ужас, узнай она об их занятии любовью средь бела дня, когда любой мог войти, но Матильде это было безразлично. День был не из числа тех, в которые священники запрещают плотские утехи, а если она и согрешила, то покается позже.
