И Ксаня без труда приподняла лежавшую на ее руках Соболеву.
— Однако вы сильная! Удивительно сильная, — произнесла Лариса, медленно приближаясь к «лесовичке».
Та угрюмо усмехнулась углами рта в то время, как глаза ее оставались мрачными и печальными.
— Положите девочку на лавку… вот так… Отлично… Это с ней не первый раз… Мы намочим ей водой виски, и она очнется… Игранова, принеси графин, — тоном, не допускающим возражений, приказала Ливанская.
— Слушаю вас, моя королева!
И Катюша в один миг исполнила поручение.
Лариса намочила свой носовой платок и обтерла им виски и голову впавшей в обморок девочки.
Через минуту-другую Соболева открыла свои еще мутные голубые глазки. Увидев склоненное над нею незнакомое, смуглое лицо с огромными глазами, она было испугалась снова и вся бледная прильнула к своей покровительнице «королеве».
— Не бойся, это Ксения Марко, «двенадцатая»! — успела шепнуть ей ее старшая подруга. И слабенькая Раечка успокоилась сразу. Она долго-долго смотрела в черные мрачные глаза «лесовички» не то робко, не то неуверенно.
«Так вот она какова, эта лесная колдунья, про поступление которой так много ходило толков за последнее время в монастырском пансионе!» мелькнуло в ее мыслях, и бледные губки девочки дрогнули.
— Ах, простите, что я вас испугалась и приняла за сатану!.. Но это Уленька виновата… Кричит «сатана! сатана!» и я поверила… — произнесла Раечка. — Вы Ксения Марко? Да? И вас считали «лесовичкою»? Неправда ли? Я знаю. И знаю, что про вас уже насплетничали, будто вы… Но нет, это все ложь… Я это вижу по вашим глазам, по вашему лицу… Воровки и лесовички не бывают такие… Вы честная, добрая… и, — прибавила она тихо, — верно несчастная, очень несчастная…
И прежде чем кто-либо мог опомниться, Раиса крепко и нежно поцеловала лесовичку.
Ксаня вздрогнула. Ее угрюмое, гордое, озлобленное сердце забилось шибко-шибко.
Это была первая искренняя детская ласка, полученная ею.
Голубоглазая, милая девочка поняла ее. По одним ее мрачным глазам и печальному виду поняла, угадала ее больную, надтреснутую душу!
Странное, неиспытанное еще никогда чувство охватило все существо Ксани. Ее сухие черные глаза увлажнились…
То мягкое и кроткое, что от поцелуя Раечки вошло в душу не привыкшей к ласкам девочки, растворялось в ней все больше и больше… Оно могучей, теплой волной заливало ее озлобленное, исстрадавшееся сердце. Злоба уходила, исчезала куда-то… Лицо из угрюмого стало ласковым и приветливым.
