– Восстание вообще гиблое дело – думаю, мало кто подпишется на такое. Это меня Лобстер собрался сгноить пожизненно, а большинство здесь на конкретный срок – кто же будет жизнью рисковать? Вы, кстати, тоже, как сами сказали, попали сюда не навсегда.
– Ну я-то, положим, рискну, – ответил Домашников. – Под бандитами жить не хочется, а терять мне нечего.
– Тебе – да, а ему? – Александр кивнул на Исмагилова. – У него в деревне жена и дети.
– Ну я, положим, тоже рискнул бы, если продуманно всё сделать, – ухмыльнулся Федя. – Местные охранники всё равно не знают, откуда я – арестовывали меня совсем другие, документов при мне не было. Не найдут! А вот если ты потом собираешься с помощью военных из Тюбука очистить местность от этих сволочей…
– Собираюсь! – передразнил Гончаров. – Пока я туда не добрался.
– А я всё равно готов!
– Смотри, – с сомнением покачал головой майор. – Но только, даже если среди здешнего народа нет лобстеровских стукачей и даже если большинство согласится к нам примкнуть, всё равно те, кто просто не захочет получать пулю в лоб, могут нас банально заложить. Нет, восстание – самый крайний вариант.
– Ну так и что делать? – скривил губу Пётр.
– Выход бывает всегда или почти всегда, самое главное – терпение. Чуть присмотреться пока надо. Понимаю, – предупредил Гончаров, видя, что Домашников хочет что-то возразить, – если мы сильно вымотаемся, нам и бежать-то будет тяжело. Но спешка – глупое дело. Подождём ещё немного, а вы не слишком надрывайтесь, делайте вид, что усердно работаете, а сами используйте любую минуту для отдыха. Например, хотя бы идите назад с носилками чуть помедленнее. А теперь давайте спать – утро, как говорится, вечера мудренее.
Два дня ничего не менялось. По заведённому распорядку следовал ранний подъём, скудный завтрак и работа под жарким солнцем, которое, казалось, нарочно вздумало палить столь нещадно.
Майор уже изучил, казалось, каждый метр поверхности по пути, которым их водили к Яме, с закрытыми глазами помнил расположение вагончиков с охраной относительно пакгауза, где держали пленников, мог оценить расстояние до укрытий на местности в каждую сторону, но никакого удобного случая осуществить задуманный побег не подворачивалось.
Фёдор и особенно Пётр заметно приуныли. Гончаров, как мог, старался поддерживать дух товарищей, но сам прекрасно понимал, что ещё неделька работ в подобных условиях – и даже при возникновении подходящей ситуации бежать не будет сил – ни физических, ни моральных.
